разговор на эту щекотливую тему и успокоить его.
В конце концов Эмили решила дождаться вечера, когда они останутся одни: может, тогда она сумеет найти нужные слона. А сейчас, подумала она, брезгливо оглядывал пыльную кровать, нечего рассиживаться. Ей нужно убрать комнату, и работы предстоит немало.
Уже стемнело, когда все уселись за дочиста выскобленным столом в гостиной. Обведя комнату придирчивым взглядом, Эмили сделала вывод, что сейчас, когда грязь, копившаяся годами, наконец-то убрана, здесь гораздо приятнее находиться. Правда, все равно было видно, что хижина построена много лет назад, но хоть какая-то крыша над головой у них теперь имелась.
— Ты знаешь, кто здесь жил раньше? — спросила она Клауда.
— Охотник по имени Джош Таккер, — ответил Клауд. — Его уже лет пять как нет в живых. Теперь в хижине останавливаются путешественники, которым негде переночевать.
— Надо будет здесь кое-что подремонтировать, иначе очередному гостю крыша может свалиться на голову, — проворчал Джеймс, ставя на стол дымящийся кофейник. — Одно из двух: или здесь давно никто не останавливался, или тем, кто здесь побывал, на все наплевать.
Эмили кивнула и, налив себе кофе, с наслаждением стала пить его маленькими глотками. Дома у нее почти не было такой возможности, но здесь она быстро пристрастилась к этому чудесному напитку. Впрочем, она не надеялась, что когда-нибудь научится варить его так, как нравится Клауду.
Наблюдая за Торнтоном, Эмили почувствовала, как в душу ей закрадывается беспокойство. Мальчуган, никогда не страдавший отсутствием аппетита, вяло ковырялся в тарелке и вел себя что-то уж слишком тихо. Разумеется, он устал и хочет спать. Сразу же после ужина малыш отправился в постель, которой ему служил соломенный тюфячок, лежавший возле кровати Джеймса.
Эмили очень хотелось немного посидеть с мужчинами, но вскоре она поняла, что ей лучше последовать примеру Торнтона. Сказав, что идет спать, она отправилась в свою комнату, немного обеспокоенная тем, что Клауд, пожелав ей спокойной ночи, и не подумал двинуться с места. Прошло уже несколько дней, с тех пор как они с Клаудом в последний раз занимались любовью, и Эмили не оставляла неприятная мысль, что она могла ему попросту надоесть. Забравшись в постель, она принялась молить Господа о том, чтобы Клауд поскорее пришел к ней и рассеял ее страхи.
Тем временем в соседней комнате происходил следующий разговор.
— Могу я спросить, почему ты не хочешь последовать примеру нашей очаровательной малышки Эмили и тоже лечь? — спросил приятеля Джеймс.
Мельком взглянув на него, Клауд уставился на пламя камина.
— Эм должна отдохнуть, а если я заберусь сейчас к ней в постель, это ей вряд ли удастся. — Клауд нахмурился. — Я хочу, чтобы воспоминания об этих подонках поскорее выветрились у нее из головы.
— Думаешь, они надругались над ней?
От одной мысли об этом Клауду стало не по себе.
— Не знаю. Почему, собственно, нет?
— И все-таки она ведет себя не так, как если бы ее… изнасиловали.
— А ты ждал, что у нее все будет на лице написано? Эмили — девушка воспитанная и гордая, как все янки. У меня такое чувство, что если бы это и произошло, она бы постаралась все скрыть.
— Да будет тебе! Просто она пережила сильнейшее потрясение, и не исключено, что ей хочется, чтобы ты сейчас пришел к ней в комнату и хоть как-то ее успокоил. Не забывай — она впервые застрелила человека.
— А ведь верно, черт побери! До сих пор поверить в это не могу.
— Она и раньше говорила, что умеет стрелять.
— Да, и к тому же она никогда не орет. Но поскольку до сих пор Эмили была совершенно беспомощна, я не очень-то ей верил.
— Должно быть, то, что она сделала, очень ее мучит, хотя другого выхода у нее не было.
— Ну что ж… — Клауд поднялся, — Ты меня убедил. Может, я и не много выиграю, если сейчас отправлюсь к ней, а вот если не пойду, без сомнения, много проиграю. Спокойной ночи, Джеймс.
Войдя во вторую комнату, Клауд потихоньку прикрыл за собой дверь, Хотя Эмили лежала в кровати не шевелясь, он не сомневался, что она не спит — слишком уж напряженной была ее поза. Он принялся раздеваться, но по- прежнему чувствовал себя не вполне уверенно, и это раздражало его. Раньше женские переживания никогда его не трогали: если женщина начинала выражать недовольство или на что-то жаловаться, он просто поворачивался к ней спиной и уходил. Однако на сей раз он не мог так поступить, хотя его так и подмывало это сделать. Ложась в постель рядом с Эмили, Клауд от всей души надеялся, что они сейчас все обсудят и расставят на свои места.
Почувствовав тепло Клауда, Эмили попыталась расшибиться. До его прихода она предпринимала отчаяние попытки заснуть, однако все они закончились удачно. Стоило Эмили закрыть глаза, и перед ней тут же возникал образ убитого ею бандита. Теперь, когда она находилась в безопасности, ее мучили сомнения в том, что это вообще нужно было делать. Кроме того, поведение Клауда тоже доставляло ей немало беспокойства. Даже теперь, когда он держал ее в объятиях, в нем чувствовалась какая-то скованность.
— Ты не спишь из-за того, что эти подонки с тобой сделали? — тихо спросил Клауд, страшась того, что может сейчас услышать, и ругая себя за то, что задал этот вопрос.
— Нет, — так же тихо ответила Эмили. — Из-за того, что я сделала. О Господи, Клауд! — Закрыв лицо руками, Эмили горько расплакалась. — Ведь я застрелила человека! Стоит мне только зажмуриться, и он тут как тут — смотрит на меня, и по груди его течет кровь…
— Эм, маленькая моя. — Клауд принялся покрывать ее лицо поцелуями. — Ведь он собирался убить нас.
— Я и сама себе это постоянно говорю, чтобы успокоиться, но ничего не помогает. Прежде я никого не убивала, стрелять приходилось только по мишеням. Один раз, правда, я застрелила птицу…
— Только один?
— Да. Это было осенью. Мы тогда всей семьей отправились на охоту, где меня учили стрелять. Потом эту бедняжку зажарили, но я не смогла проглотить пи кусочка. Зачем было лишать жизни беззащитное создание? Да и еды у нас было достаточно.
— Значит, ты училась стрелять из ружья? Эмили кивнула.
— Мужчина, который меня обучал, по собственной инициативе показал мне также, как стрелять из револьвера, хотя никто его даже не просил. Лучше бы он этого не дела! — прошептала Эмили.
— А вот и чертовски рад, что он тебя научил, иначе мы были бы уже на том свете. И еще не забывай, что эти подонки хотели с тобой сделать.
Клауд почувствовал, как Эмили вздрогнула.
— Эм, так они…
— Да нет же! — Эмили заметила, что Клауд недоверчиво нахмурился. — Правда-правда! Они отлично знали, что я принесу им больше денег, если они меня не тронут.
— Мне это приходило в голову, и все-таки, думаю, тебе чертовски повезло, что так случилось.
— Из их разговора я поняла, что они везут меня к какому-то Родриго. Не так давно бандиты доставили ему женщину в ужасном состоянии, после чего этот Родриго поставил им четкие условия: женщин не трогать, и главарь бандитов, которого все называли Берт, собирался эти условия выполнить.
— Ты и в самом деле могла бы принести им кучу денег, крошка. — Клауд ласково погладил Эмили по голове. — Одни твои волосы чего стоят. Чистое золото! Да за них мексиканец отвалил бы такую сумму, которая этому Берту и не снилась. Должно быть, нелегко ему было пойти на то, чтобы оставить тебя в покое, но жадность, слава Богу, оказалась сильнее похоти.
— Теперь все эти люди мертвы, и мне ничего не угрожает, но ведь их место могут занять другие, правда?
— Боюсь, что так, моя радость, в наших краях еще полным-полно всякого сброда.
— И эти мерзавцы будут продолжать красть жен-шин, а потом продавать их как скот?
— К сожалению, пока с ними очень трудно бороться. Для этого нужно строить больше городов, принимать суровые закона — тогда им гораздо сложнее будет творить свои грязные делишки. Не уверен, правда, что это их остановит. И все-таки не надо грустить, детка. Радуйся хотя бы тому, что тебе удалось вырваться из рук этих подонков и они понесли за свои злодеяния жестокое наказание.
Обняв Клауда, Эмили прижалась щекой к его груди.
— Понимаешь, мне очень трудно пока привыкнуть к насилию, которое творится здесь, на западе.
— Ну, у вас на востоке тоже всего хватает.
— Верно. Как ты думаешь, там, где живет Харпер, так же страшно?
— Ну что ты, конечно, нет. Кстати, о Харпере… — Ухватив Эмили за подбородок, Клауд приподнял ее голову и заглянул в глаза. — Ты мне не говорила, что он твой брат.
— Если бы у меня был муж или жених, я бы обязательно сообщила тебе об их существовании, когда ты навязывал мне условия этой дурацкой сделки.
Эмили замерла в ожидании. Интересно, признается он в том, что обвел ее вокруг пальца, или нет? Но Клауд молчал. Что ж, это и неудивительно, решила Эмили. Признание ничего ему не даст, а вот потерять от него он может многое. Будь она на месте Клауда, она ни за что не стала бы говорить правду.
При упоминании о сделке Клауд нахмурился.
— Все равно это ничего бы не изменило.
— Совсем?
— Совсем.
Продолжая гладить Клауда по широкой груди, Эмили тихо проговорила:
— С тех пор как ты меня спас, ты по-другому стал ко мне относиться.
— Просто, Эм, — Клауд крепко прижал ее к себе, — я не знал, что тебе пришлось пережить, и не представлял, что говорить и как утешать тебя. Даже сейчас я чувствую себя страшно виноватым.
— Почему? Ты спас меня — в чем же тебе себя винить?
— Я нашел эту пещеру, из котором Тебя вы крат, но не осмотрел ее внимательно, не проверил, нет ли в нем другого выхода. А ведь
