– Тогда просветите меня, принцесса.
Она фыркнула:
– Сначала представьте меня этим нелепым женщинам.
– Скажите это чуть громче, и вас попросят уехать прежде, чем я успею снова взглянуть на часы.
Черт побери! Ей хотелось сбить самоуверенное выражение с его лица. И в то же время она прекрасно понимала, что он не блефует и ударит ее в ответ посреди зала. Она уже видела, как он реагировал на ее возражения, но тогда ей было уместно продемонстрировать свое раздражение. А сейчас не время и не место.
– Прекрасно, – пробормотала она. – Тогда давайте продолжим.
– Хорошо, но не я буду представлять вас. – Он поднял руку, подав кому-то знак.
– Почему?
– По двум причинам. Во-первых, я не желаю оказаться в положении, когда меня выставят, и уж тем более эти особы. И, во-вторых, если…
– Но меня вы поставите в такое положение?
– Вы и так уже на грани, – спокойно ответил он. – И, как я уже сказал, во-вторых, если я представлю вас, пойдут слухи, что я ухаживаю за вами и пытаюсь заставить общество принять вас. Это верный путь к тому, что поступят наоборот.
Это имело смысл.
– Так что, оставляя меня, вы действуете мне во благо, – сказала она огорченно.
Он фыркнул.
– Принцесса Жозефина, это моя тетя, леди Глэдис Тремейн. Тетушка, позвольте представить принцессу Жозефину Эмбри.
Жозефина повернулась к заразительно улыбавшейся дородной даме в синем шелковом платье.
– Добрый вечер, ваше высочество, – сказала дама, присев в реверансе, и оперлась на руку Мельбурна, чтобы выпрямиться.
Запоздало Жозефина кивнула ей:
– Добрый вечер, леди Глэдис.
– Так вы та, о ком говорит половина Лондона, – продолжала тетушка Мельбурна.
– Да, это она, – прокомментировал Мельбурн, ускользая от обеих. – Встретимся через несколько минут.
И Себастьян мгновенно растворился в толпе.
– Возмутительный человек, – пробормотала Жозефина.
– О да, – согласилась его тетя. – Идемте. Сегодня здесь настоящее столпотворение. Думаю, все пришли посмотреть на вас и ваших родителей.
Мельбурна рядом не было, Жозефина наконец улучила момент и осмотрелась вокруг. Залы заполнены до отказа, часть гостей окружила ее родителей, другие собрались вокруг нее. Никто с ней, конечно, не заговаривал, они лишь хотели посмотреть. Она вскинула подбородок и расправила плечи, про себя поблагодарив Мельбурна за подсказку надеть белое. Все другие молодые леди были в белом.
– Когда подойдет наша очередь, – тихо проговорила тетушка Мельбурна, – они зададут вам несколько глупых вопросов, а потом все закивают или поприветствуют вас. – Она усмехнулась.
– Вероятно, это традиция?
– С почтенной пожилой поручительницей вроде меня все у вас пройдет легко, как ни у кого. – Леди Глэдис повела Жозефину к группе женщин, сидевших у стены. – О да, они все здесь. Если они спросят, вальсировали ли вы у Элкинсов, отвечайте, что не помните.
– Вы хотите сказать, что я нигде не могу танцевать вальс без их разрешения?
– Такова традиция. Поверьте, если бы их самих приглашали на вальс, их бы не волновало, что делают другие.
Толпа перед ними расступилась. Как странно, то, о чем она час назад даже не подозревала, стало крайне важным. Ее родителей не заботило, получит она разрешение вальсировать или нет, им важно, чтобы она произвела хорошее впечатление. И из желания вальсировать с Мельбурном не только сегодня, но и в любой следующий вечер она решилась на это.
– Леди, – сказала леди Глэдис куда более внушительным тоном, чем за минуту до этого, – позвольте представить Жозефину, принцессу Коста-Хабичуэлы. Ее родители, как вы, вероятно, слышали, король и королева этой страны.
Жозефина склонила голову, не зная, что предписывает традиция, но не стала приседать перед теми, кто ниже ее по статусу. Одна из патронесс, леди Джерси, по слухам, была любовницей принца-регента, но это не возводило ее в королевское достоинство.
– Сколько вам лет, ваше высочество? – холодно и снисходительно поинтересовалась одна из дам.
– Двадцать два, – громко ответила Жозефина, помня совет отца.
– И как долго вы планируете оставаться в Лондоне?
– Это зависит от желания моего отца, короля, – ответила она.
Одна из патронесс глянула поверх плеча принцессы и натянуто улыбнулась.
– Мы рады приветствовать вас в «Олмаке», ваше высочество. И надеемся, что вечер вам понравится.
– Снова поклонитесь, поблагодарите, и мы уходим, – прошептала тетушка Мельбурна.
Жозефина кивнула патронессам.
– Спасибо, – произнесла она и шагнула назад в толпу.
– Отлично, принцесса Жозефина! – произнес глубокий мужской голос.
У нее перехватило дыхание.
– Спасибо, Мельбурн, – ответила она. – Здесь можно где-нибудь вдохнуть свежего воздуха?
– Конечно, – сказал он, снова подав ей руку. – Не говорите мне, что это вас расстроило.
– Я не расстроена, – заявила она, взяв его под руку и позволяя ему следовать к дверям. – Тут душно.
– Да уж.
Крупный мужчина заступил им дорогу:
– Мельбурн…
Рука Себастьяна чуть дрогнула, и Жозефина взглянула ему в лицо. На нём промелькнуло раздражение? Но выражение исчезло так быстро, что она не была уверена, что поняла его.
– Я буду через минуту, Шипли, – сказал Мельбурн, обходя преграду.
– Деловые проблемы? – спросила она с любопытством.
– Да. Надеюсь, ваш отец понимает, с какими сложностями связано все то, что он задумал.
Они вышли из зала, повернули за угол, прошли через другую дверь и оказались снаружи, у служебного входа. За аллеей виднелась глухая стена, вверху – узкая полоса темного неба с тусклыми звездами.
– Небогатый пейзаж, – сухо сказала Жозефина.
– Да, но здесь воздух.
Место было безлюдным и спокойным.
– Я не понимаю вас, – сказала она, изучая серые глаза, ставшие во мраке черными.
– Чего вы не понимаете?
– Вы даете мне хороший совет, затем фактически игнорируете меня, потом добиваетесь, чтобы меня приняли в «Олмаке», мимоходом пару раз оскорбляете и тут же находите тихое место, где мы можем уединиться.
– Ах! – В кратком возгласе звучала ирония. – Давайте поговорим о вас. Вы нападаете со всех сторон, как отряд гуннов. Здесь удар, там улыбка, стрела в мою гордость и копье в чувственность.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы раздражаете меня.
Жозефина нахмурилась:
– Гм, неприятно слышать, что…
Он кончиками пальцев поднял ее подбородок и накрыл ее губы ртом. Огонь разлился у нее по жилам. Сдержанный в разговоре, герцог Мельбурн целовался с жаром, почти с отчаянием, чего невозможно было в
