его покровительство или его помощь деньгами, что он может спасти ее от тюрьмы. В одном она права: общество никогда не простит, что его одурачили. Но потом, сказал себе Себастьян, он все постарается исправить.
– Это ничего не изменит, – выдохнула Жозефина, стаскивая сюртук с его плеч.
– Это уже все изменило. – Себастьян потянул вниз тонкие бретельки ее сорочки.
Он поцеловал ее и провел руками по нагой спине к бедрам, прижимая к себе. Жозефина – обманщица, актриса, и только в последние дни он начал понимать, что у нее есть совесть и сердце. Она многим рисковала, рассказав ему все, о чем знала. И она была ключом к остальному. Если только он сможет найти выход, не вынуждая ее сделать то, от чего она откажется. С недавних пор для него стало важным не потерять ее. Как долго он смог бы сдержать клятву избавиться от нее? День? Неделю? Он продержался четыре часа.
– Себастьян, – стонала она, прижимаясь к нему.
Он чуть отступил, и она потянулась расстегнуть его жилет. Вслед за сюртуком жилет полетел на пол. Когда Себастьян легко пробежал пальцами по ее груди, ее соски напряглись. Шумно вздохнув, он наклонился и поласкал их языком.
Жозефина вытащила его рубашку из брюк. Он оторвался от ее груди и сбросил рубашку через голову. В прошлый раз, когда он был в этой комнате, он не раздевался. Сегодня у него есть несколько часов, и он намеревался использовать их.
В закоулках сознания он отдавал себе отчет, что, возможно, это его последняя ночь с Жозефиной. Последний раз он может касаться ее, целовать, обнимать. Он хотел доставить ей такое наслаждение, вызвать такое ошеломляющее желание, что это сможет поколебать ее, и она прислушается к его логике.
Он дразнил ее языком, мягко прихватывая соски зубами, и она издала дрожащий стон. Возбуждение одолевало его, но он сопротивлялся желанию просто повалить ее на кровать и оседлать, как животное. После четырех лет воздержания, сознательного или нет, с Жозефиной он снова оживал.
Отпустив ее, Себастьян присел на край кровати снять сапоги. Жозефина грудью прижалась к его спине, обняла за плечи и поцеловала в затылок. Если бы их связывала только постель, у них вообще не было бы никаких проблем.
Его сознание полнилось благословенным блаженством чистых ощущений. Но в них было нечто большее. Если бы ему нужен был только секс, то множество женщин без колебаний прыгнули бы к нему в постель.
– Знаешь, – пробормотала она ему в спину, – мне опасно быть с тобой.
Он оглянулся:
– В самом деле?
– О да. Я рисковала бы куда меньше, если ты был владельцем магазина или банкиром. – Потянув его за плечи, она уложила его на спину, чтобы видеть его лицо. – И воображаю, я столь же не подхожу тебе.
– Ты всегда была посвящена в… планы своего отца? – прошептал он, притягивая ее к себе, чтобы поцеловать снова. – Как получилось, что до недавнего времени ты оставалась девственницей?
Ее рот под его губами дрогнул в улыбке.
– Возможно, я ждала тебя.
Нахмурясь, Себастьян перекатился на живот, игнорируя дискомфорт от взметнувшегося копья.
– Я уже здесь, Жозефина. И ради Бога… всякий раз, выходя из дома, я слышу достаточно пустой лести. Я задал вопрос. Прошу, или ответь правдиво, или вообще не отвечай.
Глубокие карие глаза смотрели на него.
– Мой отец всегда был о себе очень высокого мнения. – Она легла на живот рядом с ним. – И требовал, чтобы все были столь же высокого мнения о нем самом и членах его семьи. Я имела очень хороших наставников и гувернанток, получила приличное образование. И я, поскольку ты хочешь честности, не собиралась рисковать своим… потенциалом, улегшись в постель с солдатом или фермером.
– Но я стоил риска? – Себастьян, потянув ее руку, коснулся поцелуем ее пальцев и почувствовал, что она задрожала.
– Это еще неизвестно. Но твое общество мне действительно нравится гораздо больше, чем чье-либо другое.
Себастьян не желал трезвой логикой охлаждать свои чувства к Жозефине. Он быстро снял второй сапог и брюки.
– Довольно сюрпризов. – Он повернулся и положил руку ей на поясницу. – Ты неверно меня оценила.
Медленно он провел ладонями от плеч вниз по спине, задержавшись на круглых ягодицах, потом по бедрам. Все в ней ему нравилось. Он чувствовал себя с ней обычным мужчиной, а не герцогом с колоссальной ответственностью и обязанностями. Ему нравилось расшифровывать хитросплетения ее ума и изучать мягкие изгибы ее тела.
Когда он прошелся ртом по ее спине, она, корчась, снова застонала.
– Себастьян, прекрати дразнить.
– Тебе хорошо?
– Да. О да!
– Тогда разве я дразню?
– Но я хочу…
Он схватил с кровати подушку.
– Ну, если ты настаиваешь… – пробормотал он. – Приподнимись.
Она поднялась на локтях и коленях, и он подсунул подушку под ее бедра и надавил на спину. Ее ягодицы поднялись. Придвинувшись к ней, он положил руки ей на плечи.
– Скажи, что хочешь меня, – сказал он, не в силах сдержать рычание.
– Я хочу тебя, – задыхаясь, проговорила она.
– Скажи это еще раз, – приказал он, стараясь замедлить дыхание и гулкий стук сердца.
– Я хочу, чтобы ты вошел в меня, – сказала Жозефина, приближая ягодицы к его болезненно напрягшемуся копью.
Он медленно проник в нее, напряженную, горячую, принадлежавшую исключительно ему. Никакой другой мужчина не обладал ею, и в этот момент Себастьян поклялся, что этого не должно быть и в будущем.
– Так? – выговорил он.
– Да, – простонала она, когда он начал медленно покачивать бедрами. – Да!
Теперь он не стал бы спрашивать себя, что, черт побери, он делает в постели этой женщины, потому что ответ его не волновал. Сейчас имели значение только ее ритмичные сдавленные стоны и неописуемые ощущения их слившейся плоти. Если бы остальная часть их жизни могла обещать хотя бы половину такого блаженства, он никогда не расстанется с Жозефиной.
Он этого и не хотел. Себастьян целовал ее плечи, чувствовал ее дрожь и судороги приближающегося финала. Замедлив темп, он продолжал долго, как мог, пока она не закричала, затыкая рот простынями.
– Хочешь попробовать еще кое-что? – прошептал он ей на ухо.
Она кивнула, все еще стискивая простыню. Тяжело дыша, Себастьян лег на спину и притянул ее к себе на грудь. Жозефина поцеловала его с жадностью, когда он закинул на себя ее левую ногу. Мгновенно сообразив, что делать, она опустилась на его вздымавшееся мужское естество. Ее довольный стон почти лишил Себастьяна самообладания.
Взяв ее за бедра, он показал ей, как двигаться. Стон слетел с его губ, когда она поймала ритм и начала подниматься и опускаться над ним.
– Ты быстро учишься, – сказал он, гладя ладонью ее грудь.
Жозефина, наклонившись вперед, снова поцеловала его.
– Я хочу видеть, что ты теряешь контроль над собой, как и я. – Задыхаясь, она задвигалась быстрее.
– Не могу, – пророкотал он, – это может обернуться для тебя еще большими неприятностями.
– Себастьян… ты… не должен… контролировать… себя каждый миг. О Господи! Хоть иногда ты можешь
