– Я и с тобой не поеду домой, – тем же тоном ответила она и попыталась улыбнуться. – Я погублю твою репутацию.
– Очень смешно. Я знаю, что ты беспокоишься. Я тоже.
– Не жди, что я за три минуты навсегда распрощаюсь с родителями. – Судорога перехватила ей горло.
– Я этого не жду, – ответил он. – Но твой отец рисковал чужими жизнями. Я не желаю рисковать твоей.
Отец не станет вредить ей, но Жозефина отчетливо понимала, что Себастьян, потеряв первую жену, сделает все, чтобы защитить ее.
– Что ты предлагаешь? – спросила она, уступая его беспокойству.
– Нелл, – позвал Себастьян сестру и что-то прошептал ей. Она кивнула.
– Жозефина, – сказала Элинор, – буду рада предоставить в ваше распоряжение Корбетт-Хаус, пока ваши родители заняты возвращением домой.
Эмбри тут же обернулся и прищурился:
– Я не…
– Прекрасная идея, леди Деверилл, – вмешалась мать Жозефины. – И хорошая возможность познакомиться с твоим новым положением, дочка.
– Да, конечно, – угрюмо кивнул отец.
– Мы придем навестить вас утром, ваши величества, – сказал Себастьян. – Мои поверенные помогут вам скорее вернуть средства, полученные от продажи земли. И банковские ссуды, полагаю. Теперь в Сан- Сатурусе усовершенствовать нечего.
– Действительно. – Принни подал руку, и Эмбри тряхнул ее. – Я прослежу, чтобы банк простил причитающиеся ему проценты.
Последний раз, взглянув на дочь, король поднялся в карету. Мать поцеловала Жозефину в щеку.
– Я пошлю Кончиту с твоими вещами в Корбетт-Хаус. Пожалуйста, приезжайте утром. – К удивлению Себастьяна, она взяла его за руку. – Оба.
– Приедем, мама. Yo te amo.[9]
– Те amo, querida.[10]
Когда они утром подъехали к Бранбери-Хаусу, Себастьян почти ожидал увидеть все двери и окна распахнутыми, а дом – выпотрошенным. Вместо этого слуги сновали как муравьи, укладывая огромный багаж в несколько нанятых карет. Себастьян ненадолго задумался, сколько английских денег Эмбри потратил.
Не высказываясь на этот счет, он помог Жозефине выйти из кареты. Его подмывало самому провести ночь в Корбетт-Хаусе, но, как ему ни хотелось защитить Жозефину, он не думал подавлять ее.
– Готова? – спросил он, целуя ее пальцы.
Расправив плечи, она кивнула.
– Если я смогу убедить их остаться, по крайней мере, до свадьбы, это приемлемо?
– Это было бы…
– Нет, – перебила она. – Они не могут остаться. После наводнения они должны спешить назад в Коста-Хабичуэлу, иначе столкнутся со слишком многими вопросами.
– Я сожалею об этом. – Себастьян кивнул, когда дворецкий отодвинул стопку шляпных коробок, чтобы позволить им войти. – Если есть возможность, я хотел бы, чтобы они остались. Ради тебя.
– Интересно.
Он поднял взгляд. Эмбри стоял наверху лестницы, пристально глядя на них.
– Ваше величество, – сказал Себастьян для слуг, стараясь сдержать сарказм в голосе и сомневаясь, что преуспел. – Полагаю, мои поверенные помогли?
– О да. Мне только и надо было, что отдать деньги и написать свое имя несколько сотен раз. – Он отошел от перил. – Зайдите ко мне в кабинет. Вы оба. Я не хочу вас разлучать.
Хорошая новость, поскольку Себастьян не имел никакого намерения упускать Жозефину из виду.
– Конечно.
– Где мама? – спросила Жозефина, когда они поднялись по лестнице.
Эмбри что-то буркнул и указал в глубину дома:
– Занята. Упаковывает твои вещи. Я сказал ей, что ты-то никуда не торопишься, но мое слово, похоже, сейчас ничего не значит.
Они вошли в кабинет, и Себастьян закрыл дверь.
– Я, возможно, позволил бы вам избежать неприятностей, если дело касалось бы только банковских денег, – сказал он.
– Высокомерный наглец. Да, вы меня переиграли. Поздравляю. Вы не только меня погубили. От меня зависит жизнь двух с половиной десятков человек. – Он повернулся к дочери: – Ты когда-нибудь думала о них, Жозефина?
– А ты думал о людях? – парировала она и закусила губу. – Я много раз просила не подвергать опасности жизнь людей. Ты когда-нибудь думал о них, об их семьях, их детях?
Он грохнул кулаком по столу.
– Я думал о своем ребенке. Ты была для меня главным.
– Тогда поздравляю вас, Эмбри. – Шагнув вперед, Себастьян загородил Жозефину. – Она через месяц станет герцогиней. И обещаю вам, что до конца дней буду создавать вашей дочери жизнь, которую вы для нее хотели. – Он посмотрел на документы, все еще загромождающие стол. – Возможно, вы не заметили, но один документ не был пересмотрен. Десять тысяч фунтов в год позволят вам весьма удобно где-нибудь устроиться. Даже с двумя с половиной десятками человек, полагающихся на ваши…
Эмбри посмотрел на него:
– Десять тысяч в год? Это сходная цена за будущую герцогиню? А что, если я отменю это дело и заберу ее с собой?
– Я не поеду с вами, отец. Папа, ты дал мне прекрасную жизнь и замечательные возможности. Я никогда не буду обсуждать это. Но я выросла. Я не хочу больше путешествовать с вами. Я хочу… Я хочу быть с Себастьяном.
Нижнее веко Эмбри задергалось.
– Вы дадите мне минуту поговорить с дочерью, ваша светлость? – спросил он.
– Нет.
– Пожалуйста, Себастьян. Я хочу попрощаться.
Он натянуто кивнул:
– Я буду рядом.
Жозефина посмотрела ему вслед. Себастьян закрыл за собой дверь, но Жозефина не удивилась бы, если бы он стоял у самой двери.
– Он немного властный? – прокомментировал ее отец. – Я должен был заметить это.
– Он знает, что вчера я почти сбежала из Лондона, – сказала она, решив, что это не повредит придуманной истории. – Я ценю человека, который ценит меня выше всего на свете.
– Это легко сделать, когда этот некто самый могущественный человек в Англии и имеет доход больше ста тысяч фунтов в год. Некоторым из нас приходится зарабатывать на жизнь.
– Это несправедливо. – Она вздохнула. – Я не хочу бороться, папа. Я хочу пожелать вам всего доброго. Куда вы с мамой отправитесь?
– Думаю, в Пруссию. Там оценят дружественную колонию в Центральной Америке. – Он взглянул на нее: – Было бы полезно, если бы ты вышла замуж за прусского аристократа.
– Ты снова хочешь попытаться?
– Это почти сработало. – На губах отца промелькнула улыбка. – На сей раз, я остановлюсь на ссуде и акциях. Ты снова могла бы стать принцессой, милая.
– Папа, тебя могли арестовать. И повесить! Тебе в этот раз очень повезло. Ты готов снова рисковать?
– Я учусь на своих ошибках. В следующий раз я их не сделаю.
