Репутация герцога

фрегат, который пересекает Южную Атлантику… он…

– Я на балу, Джон, – прервал Себастьян, чувствуя, как резко обострилось внимание Эмбри.

– Да, я знаю. Но… – Джон, казалось, впервые заметил короля. – О, ваше величество. Прошу прощения. Я так сожалею, что приношу эти новости.

Пряча нарастающее восхищение профессором за хмурым взглядом, Себастьян взял Райс-Эйбла за руку:

– О чем вы говорите? И ради Бога, тише!

Как только он это сказал, вокруг все смолкли. Себастьян давно узнал, что лучший способ распространить слух – это публично попросить этого не делать. Эмбри подошел ближе.

– Я и пытаюсь вам сказать, ваша светлость. Мейхью написал мне из Белиза. Все пропало.

– Белиз пропал? Как…

– Нет! Коста-Хабичуэла. Катастрофическое наводнение. Все смыто! – Профессор вытащил из кармана письмо, и Себастьян выхватил его у него из рук за секунду до Эмбри.

– Это не смешно, Джон. На случай, если вы забыли, я женюсь на Жозефине, принцессе Коста- Хабичуэлы.

– Да, ваша светлость, я знаю. Именно поэтому я должен сказать вам. Когда… когда я путешествовал несколько лет назад по Коста-Хабичуэле, я заметил, что земля очень плодородна, но я также видел, что причина этого в том, что большая часть страны расположена в устье древней реки. В пойме, недалеко от берега. А с проливными дождями и штормами это…

– Подождите, – вмешался Эмбри, впившись взглядом в явно расстроенного профессора. – Черт побери, вы соображаете, что вы…

– Слушайте, ваше величество, – перебил Себастьян. – «Джон, зная твою привязанность к Уитфелдам и Гриффинам, сообщаю тебе ужасные новости. Направляясь на запад, «Барнаби» попал в такой страшный шторм, какого и не припомню. Мачта переломилась, и мы едва не потеряли все, да и саму жизнь. Но я описываю этот кошмар лишь для того, чтобы подготовить тебя к худшему».

Музыка нестройно оборвалась, и к ним под руку с Жозефиной подошел Принни.

– Что за новости, Мельбурн?

– Мы еще не знаем, ваше высочество. – Он указал на письмо: – Вы позволите?

– Да, продолжайте.

Себастьян быстро взглянул на Жозефину и снова опустил глаза на письмо.

– «Мы кое-как добрались до гавани Сан-Сатурус, чтобы отремонтироваться, но увидели, что роскошный волнорез ушел под воду. Это было предвестием опустошения, которое мы там увидели. Мы обнаружили, что город полностью смыт».

– О нет! – выдохнула Жозефина и прижала руку ко рту.

– «Горстка выживших бродила, разыскивая родственников и имущество. Мы, как могли, снабдили их продовольствием и водой, а они рассказали нам, что две недели здесь бушевали ливни и ветры. Потом налетели невиданные шторма, волны достигали западных предгорий. Все здания, деревья, даже почву унесло в океан, осталось только черное вонючее болото и трупы животных. Боюсь, что скоро начнутся болезни».

– Стивен, – с горестным видом сказал Принни. – Англия выражает вам глубочайшее сочувствие.

– Есть и хорошие новости. – Себастьян перевернул письмо. – Кажется, Белиз готов принять уцелевших жителей.

К постоянно увеличивающемуся кружку присоединился Шей.

– Слава Богу!

– Нужно что-то делать. – Себастьян медленно вручил письмо Эмбри.

– Мы должны быть мужественны и признать, что все кончено, – твердо сказала Жозефина со сдержанной печалью в голосе.

Ее отец резко повернулся к ней.

– Ты, – бросил он, побелев, – как ты можешь…

– Мы должны признать, что наше место теперь в Белизе, – перебила королева Мария. Себастьян с удивлением посмотрел на нее, когда она взяла руку мужа в свои. – Могу только благодарить Бога, что те, кто купил землю в Коста-Хабичуэле, еще не отплыли.

– Да, – эхом отозвалась Жозефина. – Сначала люди. Мы должны возвратить им деньги. Без земли они нам не нужны.

– Мы можем все восстановить, – взмахнув свободной рукой, пронзительно сказал Эмбри.

– Как, отец? Ты слышал, что Коста-Хабичуэла вновь превратилась в то, чем была много лет назад – в болото. Незачем отстраивать ее заново.

Джон Райс-Эйбл прокашлялся.

– В постскриптуме написано, что Мейхью послал копию письма нашему общему другу Роберту Ламли. Он работает в «Лондон таймс». Мейхью очень беспокоится, чтобы никто не отплыл в Коста-Хабичуэлу, не зная реальных условий.

– Парень заслуживает медали, – прокомментировал Принни, и публика тут же согласно закивала в ответ на его заявление.

«Это будет проблематично, учитывая, что нет ни такого человека, ни такого судна», – подумал Себастьян.

– Жозефина. – Себастьян взял ее за руку, медленно притянул к себе и обнял. – Я так сожалею.

– Да, я полагаю, здесь все кончено, – процедил Эмбри, его мышцы все еще сковывала ярость. – Мы уедем в Коста-Хабичуэлу завтра. Идемте, Мария, Жозефина. Нужно собираться.

Сердце Себастьяна замерло.

– Я понимаю безотлагательность вашего отъезда и знаю, что вас влечет долг, ваше величество, – сказал он. – Но я также знаю, куда меня влечет мое сердце. Если Жозефина останется, я не имею никакого желания откладывать нашу свадьбу. Как вы сказали, у вас нет страны, которую можно восстановить. Ваша дочь, тем не менее, может начать новую жизнь.

Эмбри уставился на него. Ему явно никогда не приходило в голову, что могут быть подлинные чувства и что они имеют главное значение. Потом он перевел взгляд на дочь:

– Жозефина?

Та не сводила глаз с Себастьяна.

– Ты сказал, что снова сделаешь мне предложение, – выдохнула она.

У него нервы натянулись, когда он медленно опустился на одно колено и взял ее руки в свои.

– Жозефина, – сказал он, – меня не волнует, принцесса ты или дочь солдата, дом которого смыло в море. Ты восхищаешь меня и изумляешь, ты показала мне, что мое сердце еще живо, оно просто застыло от одиночества. – Его голос дрогнул, он откашлялся. – Ты снова оживила его. Я люблю тебя со всем пылом, который ты снова пробудила в моей душе. Ты выйдешь за меня замуж?

Слезы текли по ее щекам, но она улыбалась.

– Я тоже люблю тебя, Себастьян, – дрожащим голосом выговорила она. – Да, я очень хочу стать твоей женой.

Переведя дыхание, он снял кольцо с печаткой Мельбурна и надел ей на палец. Кольцо было слишком велико, но все поняли символическое значение этого жеста. Раздались громкие аплодисменты, по крайней мере, со стороны его родных и друзей – искренние. Себастьян встал и обнял ее.

– Тогда ничто иное уже не имеет значения, – тихо прошептал он ей на ухо. – Ничто.

Сам Принни проводил их до дверей. Это было лучшей гарантией, что план Себастьяна оказался успешным. Жозефина снова вздохнула. Все поверили в историю. И послезавтра, когда это письмо появится в «Лондон таймс», никто не отплывет в Коста-Хабичуэлу.

За один вечер они разрушили двухлетний план отца. Она снова посмотрела на него, приближаясь к карете в сопровождении утешающего принца-регента. Она не могла вообразить, что чувствует отец, как злится на нее.

– Ты не поедешь с ним домой, – тихо сказал Себастьян, ее собственное предчувствие эхом отозвалось в его глубоком голосе. Он так и не отпустил ее руку, с тех пор как поднялся, чтобы обнять ее.