обнаруживаю, что мысли ее витают где-то очень далеко. Она смотрит куда-то в пространство с мечтательной, завороженной улыбкой. Бывает также, что я подхожу к ней и замечаю, что она недавно плакала. Когда мы куда-нибудь приходим, она начинает оглядываться по сторонам, словно кого-то ищет. А потом случилось так, что мы увидели здесь вас в одиночестве, и она вдруг побледнела.
Дэвид хотел спросить, не искала ли сама Грейс именно его, но вовремя укоротил язык и не спросил. Грейс нахмурилась.
— Полагаю, ваш дядя побывал возле Оксберит Хауса после бала. Кто-то бросал камешки в окно спальни тети Кейт, но откуда мистеру Уилтону было знать, какое из окон именно ее? — Грейс недоуменно пожала дивными плечами, отчего дрогнула и ее… — Ну подумайте сами, кто другой это мог быть? И они могли поговорить друг с другом, как вам кажется?
Дэвид пробормотал нечто невнятное. Он готов был держать пари, что эти двое занимались не только разговорами. Алекс не выглядел бы настолько расстроенным и не поспешил бы покинуть Лондон, если бы все ограничилось только разговором. Грейс снова ткнула его веером.
— Итак, милорд, соблаговолите сообщить, куда запропастился ваш окаянный дядюшка.
Дэвид оттолкнул в сторону ее веер и отступил назад, насколько позволяла площадь этого закутка.
— Он у себя дома, в Клифтон-Холле, — сказал он.
Грейс изумленно уставилась на него.
— Что? Он уехал из Лондона?
— Я только что сообщил вам об этом.
— Но это же смешно. Как он мог?
Она снова нацелила на него веер, но Дэвид перехватил его и отобрал. Ему надоело получать тычки.
— Да очень просто. Уложил чемодан, сел верхом на своего коня. Немного позже я отправил ему его вещи.
— Позже? А когда же он уехал?
Дэвид не видел ничего страшного в том, чтобы ответить ей на вопрос.
— Он уехал наутро после бала у Олворда.
На секунду она стиснула зубы, потом воскликнула:
— Я все поняла! Он скверный человек, обманщик, настоящий негодяй!
Как смеет она говорить подобные вещи об Алексе? В одно мгновение страсть, которую он к ней испытывал, превратилась в совершенно иное чувство.
— Если бы вы были мужчиной, леди Грейс, вам пришлось бы назвать имена ваших секундантов.
Грейс прикусила губу. Лорд Доусон подобрался, выпрямился во весь рост, и она решила, что вот так, прямой как железная кочерга, он бурей вылетит из комнатушки.
Что ж, она сама тоже разозлилась не на шутку, но это никак не помогло бы разобраться в переживаниях тети Кейт. Необходимо успокоиться и попытаться успокоить разъяренного мужчину.
Она подняла руку, потом вторую, когда лорд Доусон шагнул к ней, явно намереваясь как можно скорее добраться до двери. Грейс уперлась руками ему в грудь. Он мог бы сбить ее с ног, чтобы выйти, — это начинало казаться вполне реальной возможностью. Однако он просто схватил ее за руки с таким видом, словно то была пара тараканов, посмевших осквернить его особу.
— Лорд Доусон, в вашем поспешном бегстве нет ничего разумного.
Не слушая, он сбросил ее руки и попытался обойти Грейс сбоку. Она рывком ухватилась за лацканы его смокинга.
— Милорд, подождите, прошу вас. Извините меня. Я говорила сгоряча, не подумав. Смиренно беру назад мои замечания о вашем дяде.
Он наконец перестал дергаться, но смотрел на нее с нескрываемым презрением.
Грейс разжала пальцы, расправила измятые лацканы, но все еще опасалась занять позицию между ним и дверью.
— Давайте попробуем рассуждать разумно. Я люблю свою тетю, а вы любите… — Он снова сверкнул глазами. Видимо, слово «любить» показалось ему неподходящим в данном случае для мужчины. — Вы относитесь с глубоким уважением к вашему дяде.
Так, уже лучше. Лорд Доусон слегка расслабился.
— Убеждена, что мы оба желаем им счастья.
Дэвид кивнул.
Совсем хорошо.
– Кажется к тому же ясным, что оба они не в состоянии судить о проблеме, какой бы она ни была, беспристрастно.
— Чертовски верно, — отозвался он и тут же извинился, поморщившись; — Прошу прощения за свой лексикон.
Грейс небрежно махнула рукой.
— Право, не стоит извиняться.
Он заговорило ней, а это в данный момент было единственно важным.
— Мне также ясно, что выход из положения, избранный вашим дядей…
Лорд Доусон насторожился, лицо у него потемнело. О Боже милостивый, как бы снова не упустить его!
— Выход совершенно понятный…
Дэвид вроде бы смягчился…
— Однако он не может привести к удовлетворительному решению.
— Не вижу в этом ничего неудовлетворительного.
Грейс постаралась скрыть свое изумление. Само собой, он не понял суть дела, потому что, как почти все мужчины, полностью слеп к эмоциональной стороне произошедшего. Они во всем видят лишь одну сторону — ту, которая у них перед носом. Посмотреть хотя бы на ее собственного отца… Но нет, увольте, на отца ей смотреть не хочется.
— Ваш дядя счастлив, лорд Доусон?
Он нахмурился.
— Ну как бы сказать… нет.
— Был ли он счастлив, совершенно счастлив в последнее время или вообще за то время, которое вам памятно?
— Н-нет.
— Связано ли это в какой-то степени с моей тетей?
— Будь оно проклято, еще бы не связано, дьявольски связано.
— Совершенно верно. Тогда каким образом то, что он прячется в своем имении, может сделать его счастливым?
— Он не прячется.
Она могла бы с этим поспорить, но ей не хотелось, чтобы спор перешел в перепалку с бароном. Судя по его насупленным бровям, настроение у него было не слишком мирное.
— Ладно, возможно, и так. Но вы не склонны согласиться с тем, что поспешный отъезд из Лондона сам по себе не даст ему возможности…
Лорд Доусон хмыкнул и весьма выразительно поднял одну бровь.
— …избавиться от душевной боли, кто бы ни был ее виновником. Он должен разобраться в проблеме до конца, добраться до самой ее сути. Ему надо встретиться с моей тетей…
— Он уже встретился с вашей тетей. Полагаю, что именно эта встреча и вынудила его вернуться в Клифтон-Холл.
— Простите, милорд, не хочу показаться невежливой, но это смешно! Как мог разговор, короткий разговор, во время которого моя тетя находилась у себя в спальне, а ваш дядя во дворе под окном… Что с вами, вам нехорошо?
Мужчина покраснел и, казалось, чем-то подавился.
— Ничего, все в порядке. — Дэвид откашлялся. — Я думаю, что разговор между ними происходил
