— Выглядит очень аппетитно. — Виктория почувствовала вдруг приступ голода.
Она взяла кусочек сыра, отломила кусочек хрустящего хлеба, который еще сохранял тепло печи. Они ели, сидя на широкой кровати, и тут Виктория почувствовала смутное беспокойство.
Блейк после ночи любви продумал все до мелочей. Ванна. Еда. А что, если он играет хорошо отрепетированную роль, а она сама — не более чем одна из многочисленных актрис на его личной сцене?
Виктория сделал глоток вина, но дорогой напиток уже не доставил ей удовольствия. Нахмурившись, она посмотрела Блейку в глаза:
— Сколько раз ты уже проделывал это?
— Что, прости?
— Вот это. Твоя постель. Ванна. Еда. Сколько раз?
— Я никогда не утверждал, что невинен, — осторожно ответил Блейк.
Виктория бросила на поднос недоеденный сыр.
— Значит, ты и раньше приводил сюда женщин…
— Я никогда не приводил женщин в эту комнату, — сразу отозвался Блейк. — Ни одна женщина не проводила ночь под моей крышей. Раньше я всегда проявлял осторожность и избегал, как бы это сказать, обязательств, что ли… У меня не было желания встречаться с одной и той же женщиной больше одного раза. До тех пор, пока не появилась ты.
Виктория молчала, пораженная его признанием.
Блейк взял кусочек сыра, который она бросила, и положил ей в рот.
— Никогда не думал, Виктория, что ты можешь потерять дар речи, поэтому рискну предположить, что ты все еще просто голодна.
Виктория чувствовала себя идиоткой, жевала сыр и наблюдала, как Блейк наполняет бокалы вином.
Что он сказал? Что хочет иметь обязательства? Или что его чувства к ней усиливаются?
И то, и другое предположение вызвали одинаково приятное ощущение.
— У меня для тебя кое-что есть. — Блейк встал и подошел к шкафу в углу комнаты. Он открыл дверцы и вернулся к кровати с коричневым пакетом, перевязанным веревочкой. Передав ей таинственный пакет, он сказал: — Открой его.
Сгорая от любопытства, Виктория развязала веревочку. Развернув плотную бумагу, она обнаружила бриджи, полосатые, шелковые чулки, жилет с высокой застежкой, накрахмаленную рубашку с кружевами и двубортный пиджак. На дне пакета лежали кожаные туфли с пряжками. Одежда была сшита из отличного материала, но для крупной фигуры Блейка явно была мала. Она скорее подошла бы юноше. И туфли были небольшого размера.
— Я не понимаю… — смущенно проговорила Виктория и подняла взгляд на Блейка.
— Тебе нравятся эти вещи? Мне пришлось еще раз съездить к мадам Флер, взять твои мерки и, что было еще труднее, уговорить ее сшить для тебя этот наряд. Что касается обуви, то я взял твои шлепанцы и отвез их к обувщику, чтобы не промахнуться с размером. Он тоже решил, что я сумасшедший.
— Ты заказал этот наряд для меня? Но зачем?..
— Потому что я беру тебя с собой на биржу, — с дьявольской улыбкой на губах заявил Блейк. — И не только в холл, как ты привыкла, а в торговый зал.
— Но как? — спросила безмерно удивленная Виктория. — Ты же знаешь: женщин туда не пускают.
— Тебя пустят как моего гостя и дальнего кузена Виктора. А это наряд для него, — кивнул Блейк в сторону одежды.
— Ты думаешь провести меня туда под видом мальчишки?
— Совершенно верно. Только придется придумать что-то с волосами. Но я думаю, поможет шляпа с опущенными полями. Ростом ты ниже большинства мужчин, поэтому будет нетрудно смотреть вниз и избегать посторонних взглядов. Там все заняты исключительно своими делами, и никто не обращает внимания на внешность, тем более на мальчишку.
У Виктории заколотилось сердце. Она разволновалась, представив себя на торговой площадке. Вот только она не очень верила, что маскарад Блейка поможет ей, и она сможет сыграть эту роль. А еще она помнила, что Блейк даже угрожал рассказать судье о том, что она придумала дядю Шелдона, чтобы работать на бирже.
Что заставило его передумать?
— Мне показалось, ты не одобряешь мои действия. Что случилось? — спросила Виктория.
— Я же сказал, что был тогда ужасно сердит. Мне потребовалось время, чтобы простить тебе кражу бумаг, которые ты потом передала отцу. А затем я узнал, что ты опять принялась за старое, только теперь ради Спенсера, который связался с ужасным человеком по имени Слаер. И тут я просто вскипел от злости. В конечном счете, чтобы выиграть время, Спенсер неминуемо раскрыл бы твой секрет Слаеру, и ты оказалась бы в большой опасности. Но я прекрасно понимал, что все это ты делала ради брата.
— Но почему ты делаешь это для меня?
— Потому что знаю, что это — твоя мечта. А мне ужасно хочется сделать что-нибудь такое, чтобы ты почувствовала себя счастливой. А еще потому, что я восхищаюсь твоим умом и считаю нечестным лишать тебя тех прав, которые получают при рождении. Кроме того, мне хочется показать нос снобам- аристократам, которые отвернулись от моей семьи и не помогли ей, когда для нас наступили трудные времена.
Его объяснения — простые и одновременно сложные — удовлетворили Викторию. Она тысячи раз мечтала о том, чтобы войти в торговый зал биржи. Но сейчас она пойдет за Блейком куда угодно, и всякий раз, когда он восхищается ее умом, он все больше завоевывает ее сердце.
Виктория крепко обняла Блейка. Простыня соскользнула с ее тела, и грудь коснулась его крепкой груди.
— Да. Тысячу раз — да. Мне очень хочется пойти с тобой на биржу.
Глава 24
Виктория и прежде много раз проходила через Чепел-Корт, но так, как сегодня, еще ни разу.
Ей казалось, что в плотно облегающих бриджах и шелковых чулках у нее неприлично вызывающий вид. Бриджи обеспечивали ей свободу движения, о которой она раньше и не помышляла, потому что юбки всегда сковывали движения. Бриджи так плотно облегали ноги, что Виктории казалось, что она раздета. Короткий крой передней части двубортного пиджака откровенно заявлял о том, что находится ниже талии. При такой открытости мужского стиля неудивительно, что мужчины просто зациклены на этой части своего тела.
— Ты выглядишь вполне пристойно, моя дорогая, — сказал Блейк, шагая рядом с Викторией. — Не волнуйся. На нас никто не обращает внимания. Просто помни, о чем я тебе говорил: дыши спокойно и следуй за мной.
Виктория тайком взглянула на него. Он выглядел поразительно в отлично сшитых брюках, пиджаке и белоснежном шейном платке. Блейк излучал абсолютную уверенность в себе и своем праве на то место, которое он занимает в обществе.
Конечно, ему никто не станет задавать вопросов.
— Я буду чувствовать себя спокойнее, — нахмурилась Виктория, — если ты перестанешь называть меня «моя дорогая». По крайней мере, до тех пор, пока я не выберусь из этой одежды.
— Обещаю не допускать промахов, — подмигнул ей Блейк.
Они подошли к привратнику, который, увидев Блейка, немедленно открыл перед ними богато украшенную дверь, и они вошли в здание.
