Еще одно плохо сидящее платье, отметил Бенедикт. Когда он подходил, то отчетливо разглядел ноги выше щиколоток, а когда она поправила лиф, не мог не увидеть, что платье слишком тесно в груди. Между плечами и верхом лифа был вшит кусок ткани, очень тонкий, почти прозрачный. Вместо того чтобы сделать плохо сидящее платье немного приличнее, он только подогревает интерес мужчин к тому, что под ним скрыто, подумал Бенедикт.
– Очаровательный вечер, не правда ли, сэр?
Бенедикт хмурился, глядя на Элизу Пруитт, но не сознавал этого до тех пор, пока не заметил, что ее лицо исказилось гримасой. Молчание между ним и Харриет вовсе не было натянутым. В точности как и во время экскурсии по дому, он не испытывал никакой потребности без умолку разговаривать, чтобы заполнить паузу. И поскольку Бенедикт никогда не умел вот так попусту болтать, то был признателен Харриет за ее уютное спокойствие сильнее, чем мог выразить словами.
Бенедикт старательно скрыл свое раздражение юной Элизой, нарушившей их расслабляющее молчание. Он прокашлялся, взглянул на Харриет, выжидательно наблюдавшую за ним, и произнес:
– Да.
– Мы как раз размышляли о скандальной природе женщин, любящих выходить в свет после наступления темноты, – сказала Харриет, глядя на усмехнувшуюся Элизу. Похоже, это была шутка только для них двоих, но тут Харриет обернулась и улыбнулась Бенедикту, и он понял, что она не собиралась исключать его. – Я, к примеру, и большинство моих подруг – мы все просто вопиюще скандальные особы!
– Чепуха какая, – отозвался он, вспоминая, что проделывал в часы ближе к полуночи такие вещи, каких Харриет себе и вообразить не может. Чаще всего это было самое подходящее для его работы время.
– Боюсь, это правда. – В уголках глаз Харриет появились морщинки и засверкали искорки веселья. – Вы разговариваете с женщиной, которой недостает добродетели.
Отблеск пламени свечей и смех в ее глазах пронзили его насквозь. Уголки рта, за мгновение перед этим поднявшиеся было вверх, застыли, брови сошлись на переносице, и Бенедикт сердито спросил:
– Кто сказал про вас такое?
Харриет моргнула, словно удивившись его серьезности. Ее улыбка увяла, а лицо стало задумчивым.
– Как ни странно, – насмешливо произнесла Элиза, – она как раз направляется сюда. – Лиззи успела поставить свой бокал на поднос проходившего мимо слуги до того, как Беатрис Пруитт присоединилась к их маленькой группке. Она держала под руку Оскара Рэндольфа.
– Что ж, – заявила Беатрис, – мне только что сообщили, что нам не только сегодня придется оставаться на ногах после приличествующего времени.
Харриет кашлянула в обтянутую перчаткой руку.
– В самом деле, миссис Пруитт?
Бенедикт уловил в ее голосе скрытую усмешку.
– В самом деле, мисс Мосли. – Черты лица Беатрис заострились, а нос покраснел, словно она страдала от прилива крови. – Леди Крейчли сочла возможным запланировать несколько мероприятий значительно позже времени, считающегося пристойным.
– И вы ничего не сказали ей об угрозе, которую ночные часы несут женской добродетели?
Миссис Пруитт пристально всмотрелась в Харриет, но та сумела сохранить серьезное лицо.
– Я подумывала это сделать, – скупо сообщила Беатрис. – Однако при обсуждении подобных вопросов следует учитывать, что можно показаться грубой. Не мое дело указывать леди, как она должна проводить свои приемы.
– Мне очень понравился сегодняшний вечер, мама. – Элиза опустила голову. – Просто не представляю, где еще я могла бы найти себе новую подругу. Сказать по правде, я очень жду и других таких вечеров.
– Даже речи быть не может, юная леди, – сердито отрезала Беатрис. – Завтра у меня будет целый день, чтобы решить, как нам со всей вежливостью отказаться от этих развлечений.
Элиза тоскливо вздохнула, и улыбка ее исчезла.
– А что леди Крейчли запланировала на эти вечера? – поинтересовался Бенедикт. Его вопрос отвлек внимание миссис Пруитт и слегка смягчил сердитый взгляд Харриет, нахмурившейся из-за резкой смены настроения Элизы.
– Вы знаете, это просто захватывающе! – ответил Рэндольф, не обратив внимания на неодобрительное хмыканье Беатрис Пруитт. – Послезавтра вечером сюда придет женщина из соседней деревни. Цыганка, к которой леди Крейчли уже неоднократно обращалась.
– Она занимается черной магией, – рявкнула Беатрис.
Кустистые брови Рэндольфа поползли вверх.
– Говорят, она обладает способностью беседовать с умершими.
– Правда? – с любопытством спросила Харриет.
Бенедикт посмотрел на нее.
– А у вас есть ушедшие друзья, с которыми вы хотели бы пообщаться, мисс Мосли?
Не моргнув глазом, она наклонилась к нему и тихо произнесла:
– Нет, но я слышала, что Цезарь был очень привлекательным мужчиной.
Бенедикт почувствовал, что уголки его рта опять подергиваются.
