были потертости вокруг щиколоток, и его глаза обдавали таким же холодом.
– Мануэль, попроси у испанца швейный набор леди и принеси его мне.
– Уже иду, – отозвался паренек и. быстро вышел.
Когда мальчик ушел, Джулиана внимательно посмотрела на вожака:
– Полагаю, вы здесь главный?
Патрик слегка поклонился:
– Пока да.
– У вас передо мной есть преимущество – вы знаете мое имя. Откуда?
– Испанец нашел в каюте вашего дяди документы, из которых следует, что вы намерены породниться с одним из влиятельнейших семейств Англии. Вот только, боюсь, теперь этим планам не суждено осуществиться.
– Вы не сказали мне свое имя.
– Нет, не сказал.
– Почему? Или вы его запятнали еще до того, как стали бунтовщиком и пиратом?
Патрик улыбнулся, и только тут Джулиана поняла, что совершила ошибку.
– Итак, вы говорите по-английски.
– Ну, немного, – созналась она.
Патрик мрачно кивнул, затем подошел к сундуку и достал белую сорочку, разорвал ее на полоски. Откупорив бутылку вина, он немного подождал, и Джулиана тоже замерла в напряжении.
Затем начал поливать из бутылки на рану; при этом лицо его стало каменным, как у мраморной статуи.
Джулиана поежилась. Она видела, как у вожака на шее задергался мускул: боль, вероятно, была невыносимой. Потом он слегка повернулся, показав ей спину, сплошь покрытую глубокими шрамами.
Джулиана вздрогнула.
Неужели этот человек действительно заслужил столь жестокое наказание? Родриго не раз убеждал ее, что рабов на галеры набирали из преступников и убийц…
Тем не менее вожак вовсе не был похож на вора или убийцу: его отличала грамотная речь и качества лидера, способного удержать толпу от надругательства над ней и Кармитой. Неужели он спасал их, чтобы приберечь для себя?
Патрик в последний раз обильно полил рану вином и опрокинул остатки в горло. И тут же в дверь бесшумно проскользнул мальчик со шкатулкой Кармиты в руках.
– Мне остаться? – Он вопросительно посмотрел на вожака.
– Нет. Пойди получи одежду и еду.
Мальчик замялся.
– Я предпочел бы остаться, сэр, – сказал он неожиданно серьезно. – Она может опять вас ранить.
Джулиана прикусила губу. Маленький мальчик защищает дьявола? Этого бандита?
Глядя на мальчика сверху вниз, вожак улыбнулся одним уголком рта.
– Ладно; – наконец уступил он, – делай как знаешь.
Джулиана неуверенно взяла шкатулку. Прежде она не раз вышивала гобелены – это была одна из возложенных на нее женских обязанностей. Но шить человеческую кожу?
По ее телу пробежала дрожь, и она взглянула на мальчика:
– Ты можешь свести вместе края раны?
Мальчик сначала посмотрел на главаря, и когда тот кивнул, стянул вместе края кожи, в то время как Джулиана заправила нитку в иголку.
Произнеся про себя молитву, она воткнула иглу в кожу. Главарь не пошевелился и даже не поморщился; его взгляд был устремлен куда-то вдаль.
Поняв, что медлить больше нельзя, Джулиана принялась за работу, а ее юный помощник тем временем промокал кровь.
Когда Джулиана закончила, вожак проверил ее работу и кивнул.
– Теперь еще два шва. – Он указал на руку.
Джулиана снова принялась за необычное шитье. Несмотря на страх перед этим человеком, она чувствовала его напряжение при каждом уколе и удивлялась, как он переносит боль с таким стоицизмом.
В конце концов она все же справилась со своим нелегким заданием, после чего вожак велел ей перевязать ему грудь и руку полотняными бинтами, сделанными из ее сорочки.
Когда он встал, Джулиана последовала его примеру.
Лицо вожака, поросшее рыжей бородой, выглядело осунувшимся, жестким, беспощадным и, казалось, состояло из одних углов. Вероятно, этот человек сильно страдал от боли, но ни лицо его, ни глаза этого не выдавали.
