которую Лахлан держал под уздцы.
– Сменное животное? – осведомился он с горящими от алчности глазами.
– Да. И заодно подарок.
Чарлтон приблизился к лошади и похлопал ее по крупу.
– Отличный подарок. – Он вдруг прищурился. – Могу догадаться, что ты ждешь чего-то взамен.
Лахлан улыбнулся:
– Мне нужна информация.
– Что я люблю в тебе, Маклейн, так это что ты никогда не юлишь. Ладно, заходи, а кто-нибудь из моих парней позаботится о лошадках. – Чарлтон повернулся и повел гостя на самый верх башни.
Войдя в свое пестро обставленное жилище, Чарлтон с трудом опустился в кресло, после чего предложил сесть гостю.
– Нельзя мне было соглашаться на брак, – пожаловался он. – Мне нужен целитель.
– Кимбра прислала листья для заварки снадобья, – попытался утешить его Лахлан.
– Помощь нужна мне постоянно, – проворчал Чарлтон. – Тебе следовало привезти ее с собой. – Поерзав в кресле, он уселся поудобнее. – Ну, выкладывай, что тебе от меня нужно: у тебя такой вид, будто за тобой всю дорогу собаки гнались…
– Мне нужно знать все о графе Чадуике и его сыне – у них имение неподалеку отсюда. Ты знаешь все и обо всех, поэтому я здесь.
– Зачем они тебе? – удивился Чарлтон.
– Пока не могу объяснить всего; скажу только, что это очень важно для меня.
Чарлтон долго буравил гостя взглядом и наконец произнес:
– Знаю, ты не любишь просить о помощи, значит, это важно.
– Еще как важно!
– Ну что ж, кое-что я могу тебе рассказать. Его сиятельство теперь часто бывает на севере, и, как я слышал, он очень болен.
– А его сын?
– Виконт? Мерзкий тип, судя по всему, он занял место брата, когда Гаррета убили.
– Убили?
– Ну да, говорят, где-то в Испании. – Чарлтон пожал плечами. – Его любили на границе, и он участвовал в наших играх, а еще, говорят, был хорошим фехтовальщиком и имел чувство чести. Что до нового виконта, то до нас доходят всякие слухи, но пока нет ничего особо лестного для него.
– А его отец?
– Такой же, как и большинство лэрдов. – В голосе Чарлтона зазвучало презрение. – Тщеславный, безжалостный. Впрочем, без этого нельзя, когда сидишь рядом с королем.
– А об их частных делах тебе что-нибудь известно?
Чарлтон покачал головой.
– У Чадуиков есть корабли, но контрабандой они не промышляют. Во всяком случае, с нами и в отличие от тебя, – добавил хозяин башни с иронией, видимо намекая на редкие визиты Лахлана на границу на одном из кораблей Маклейнов. Такие визиты были довольно прибыльным делом для обоих семейств и давали возможность Кимбре видеться с родными.
– У них есть испанский партнер… – Лахлан, прищурившись, посмотрел на Чарлтона.
– Не удивлен. Это дает им право входить в порты, куда англичане не суются.
– А еще на галерах они используют на веслах рабов…
Чарлтон поднял брови:
– И ты, конечно, это не одобряешь? Впрочем, Чадуик слишком печется о своей репутации, а королю вряд ли пришлась бы по душе такая практика. Вот его сын – этот вполне может.
Лахлан кивнул:
– Именно это я и хочу выяснить.
Томас Чарлтон с трудом поднял опухшую от подагры ногу и положил ее на табуретку.
– И все? Возможно, ты хочешь избавиться от этого Кингсли?
– Кто знает. – Лахлан недобро усмехнулся. – Для начала я хотел бы разузнать о нем побольше, и если он виновен…
– Думаю, его виновность тебя не слишком волнует, – пробурчал Чарлтон.
Лахлан поморщился. Прежде он не догадывался, как сильно изменился с тех пор, когда был молодым идеалистом, мечтавшим стать священником. Тогда он ненавидел жестокость, но сейчас от одной мысли, что придется отдать Джулиану замуж за такого человека, как Чадуик, у него начинались спазмы в животе.
– Ладно, идем, поужинаешь с нами, а потом мы вместе подумаем, что тут можно сделать.
– Это срочно, – жалея, что приходится быть невежливым, сказал Лахлан. – Я надеялся, что у тебя в
