так же, то их сразу заклеймят шлюхами и проститутками.
Вариан открыл рот, чтобы возразить ей, но, не найдя нужных слов, снова закрыл.
Девушка улыбнулась, довольная произведенным впечатлением, и прислонилась спиной к столу.
— Вижу, я вас опять шокировала. Может быть, вернемся к более важной теме? Вы упомянули, что никто не будет платить за вас выкуп. Разве вас дома не ждет семья? Жена?
Младенцы, будущие Харроу? Братья, которые займут ваше место, если вы еще раз себя подорвете?
— Пока жены нет, — просто ответил герцог. — Думаю, мать немного погрустит по поводу моей смерти, но это быстро пройдет, и ее будет больше волновать, как ей сохранить свою вдовью пенсию. Что же касается братьев, то их было всего двое. Один утонул, переправляясь на лошади через реку в половодье, другого убили в прошлом году.
Джульетту мало интересовали подробности жизни Вариана Сент-Клера, однако нотка горечи в его голосе заставила девушку повернуться.
— Меня не удивило бы, скажи вы, что ваш брат умер в прошлом году. Но вы сказали, он погиб?
— Мой брат дрался на дурацкой бессмысленной дуэли.
Это был вопрос чести. Но все можно было уладить, если бы обе стороны встретились и объяснились.
— Вы ставите разговор выше действия, да?
— Я ставлю логику выше безрассудства. Они поругались из-за женщины.
Джульетта насмешливо улыбнулась:
— Ручаюсь, с тех пор вы предубеждены против всех женщин. И поспешили покинуть Англию, чтобы вас тоже не соблазнила какая-нибудь демоническая юная особа в душистых шелках.
Сент-Клера задел ее насмешливый тон, но он постарался скрыть это и широко улыбнулся:
— Наоборот, я согласился на обручение незадолго до своего отъезда.
— Как это можно «согласиться» на обручение? Мне кажется, люди обручаются или не обручаются.
Вариан скривил губы и мрачно ответил:
— Вам бы провести хоть один вечер с вдовой герцогиней Харроу. А я был вынужден проводить с ней все вечера в течение семи лет с тех пор, как мне исполнился двадцать один год. Я и в армию пошел, потому что надеялся таким образом избежать ее постоянных попыток женить меня.
— Но в конце концов вы все-таки уступили матери?
— Когда в прошлом году мой брат умер, у меня не осталось выбора. Мне ясно дали понять, что нужен наследник.
Находиться же в одном помещении с дорогой матушкой — все равно что стоять голым перед артиллерийским взводом, держа перед собой яркую мишень. Только в этом случае орудиями были молодые женщины подходящего возраста, состоятельные и с хорошим положением в обществе.
— И вы позволили матери выбрать невесту?
— Браки по расчету не такая уж редкость в высшем обществе.
— Ага, значит, ваша нареченная — или, скорее, почти нареченная — богата?
Вариан нахмурил брови:
— В роду таком древнем, как наш, существуют определенные соображения и условности, это исключает такую роскошь, как выбор невесты исключительно в зависимости от ее привлекательности для жениха.
— Не сомневаюсь в этом. Вы любите свою невесту?
— Думаю, вас это совершенно не касается.
— Но вопрос очень простой! Вы любите женщину, на которой собираетесь жениться?
— Она из хорошей семьи с древней родословной.
— И зубы у нее хорошие. Господи Боже мой, звучит так, будто вы выбираете себе жену, как выбирают племенной скот.
— Умоляю, мадам, лучше убейте меня, только не говорите, будто верите в любовь.
Джульетта замешкалась с ответом. Она выросла в семье Симона и Изабеллы Данте и не могла не верить в брак по любви. Ее родители; прожившие столько лет вместе, при одном взгляде друг на друга все еще испытывали непреодолимое желание.
Джульетта улыбнулась:
— Мне хочется, чтобы человек, за которого я выйду замуж, волновался от одного моего взгляда. Хочу, чтобы при моем появлении он застывал на месте, пораженный.
— И его не трудно было бы понять, — заметил Вариан, многозначительно оглядывая обломки кресла.
— Если это будет настоящий мужчина, мне все равно, кто он — нищий или король.
— Все-таки король предпочтительнее, если судить по блеску драгоценностей у вас в руке.
Джульетта оглядела пустой бокал, который продолжала держать в руке. Драгоценные камни, которыми он был украшен, сверкали в свете фонаря и отбрасывали разноцветные отблески на стену каюты.
— Это награда за тяжелую работу, — возразила она спокойно. — В данном случае — сувенир из личных запасов дона Альвареса Переса, капитана «Сан-Амбросио». Мы захватили это судно прошлой весной у побережья Эспаньолы.
Оно было в таком состоянии, что не имело смысла его ремонтировать. Но груз, найденный на корабле, удалось продать за двадцать тысяч эскудо. Я оставила себе этот кубок. Я всегда сохраняю небольшой сувенир с судов, которые нам удается захватить.
Джульетта махнула рукой в сторону стеллажа, стоявшего за столом, на котором лежали морские карты. Там находилась целая коллекция прекрасного оружия. Преобладали длинноствольный пистолеты французского образца, инкрустированные перламутром, но было и немало итальянских с орнаментом из массивного золота. Один особенно привлек внимание герцога. В нем сочетались фитильный и барабанный механизмы, срабатывавшие от одного спускового крючка.
Объединение двух систем отражало и украшение на рукоятке из орехового дерева — обнаженные мужчина и женщина в момент совокупления. Вариану это оружие показалось знакомым, хоть он и не мог хорошо разглядеть его с такого рас? стояния. Это был его пистолет. Насколько Вариан помнил, он был у него за поясом тогда, на палубе «Аргуса».
— Проклятие! Это же мой пистолет из Брешии!
Джульетта проследила взглядом за его указующим пальцем.
— Сомневаюсь, сэр. Это мой пистолет.
— Вовсе нет, мадам. Его для меня собственноручно изготовил знаменитый Лаццарино Коминацци!
— Если память мне не изменяет, я сняла его с буканьера «Джордж Филларенто». И если он похож на ваш, значит, оружейник сделал пару таких пистолетов.
— Мне нужно лишь получше рассмотреть его, и я сразу скажу, мой это пистолет или нет.
— И не смотрите туда, — потребовала Джульетта. — Сейчас вы на него посмотрите или потом, от этого ничего не изменится.
Совершенно выведенный из себя ее словами, Вариан забыл о своей наготе и, отбросив простыню, спустил ноги с постели. От этого движения раны в плече и бедре сразу дали о себе знать. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы. Однако гнев заставил герцога преодолеть боль и подойти к полкам.
Сент-Клер схватил один из элегантных дуэльных пистолетов и поднес его к свету; на гладкой поверхности позолоченной рукоятки вместо изящно выгравированного герба Харроу он обнаружил, к своему удивлению, три незнакомых инициала.
— Это совершенно невозможно, — пробормотал Сент-Клер.
Он проверил инкрустацию на рукоятке: слившаяся в объятии пара была на месте, шея и спина женщины были изогнуты в порыве страсти. — Примите мои извинения, капитан. Меня уверяли, что мой пистолет единственный в своем роде.
Джульетта продолжала сидеть на полу, и глаза ее были на уровне паха герцога. Она, конечно, уже видела все, что можно, когда обрабатывала его раны, но теперь это выглядело по-другому, еще более внушительно. Кроме того, у нее прямо перед глазами оказалась часть мускулистого бедра и поросшая светло-каштановыми волосами ляжка.
— Неужели все англичане так прячут свое тело от солнца, что даже на экваторе не снимают свою теплую одежду? Клянусь, я никогда не видела такой белой кожи. А эта сыпь исчезнет через пару дней, если
