вблизи морских трасс и не научиться с юных лет владеть шпагой, ножом и мушкетом. Ее отец, сам неплохой фехтовальщик, научил ее этому искусству, как только она смогла держать в руках шпагу. «Хотя Господь Бог и заботится о наших душах на том свете, наша обязанность так владеть холодным и огнестрельным оружием, чтобы оказаться там не слишком скоро», — подумала Джульетта.
Мать также внесла свою лепту в образование дочери.
Изабелла Данте научила ее убивать врага быстро, не раздумывая. Секундное колебание могло стоить жизни не только самой Джульетте, но и людям, которыми она руководит. Вряд ли найдется команда, готовая подчиняться женщине, да и мужчине, не терпящему вида крови или обнаруживающему хоть малейший признак слабости, когда требуется несгибаемое мужество.
Шрамы на теле Джульетты служили доказательством ее отваги.
Ей пришлось долго завоевывать доверие, преданность и уважение мужчин. И теперь матросы «Железной розы» выпустят кишки любому, кто осмелится косо взглянуть на нее.
За все годы, что Джульетта командовала кораблем, нашлось не много тех, кто рискнул попробовать согреться с ней холодной темной ночью. Выпив лишку рома, они распускали руки, но вскоре им приходилось на собственной шкуре прочувствовать, как глубоко они заблуждались. Однако невинной девушкой Джульетта тоже не была. Невинности она лишилась несколько лет назад, когда заодно потеряла и голову.
Но это был ее выбор и ее решение.
Доминик дю Лак стал ее первым любовником. Высокий зеленоглазый француз с нежным голосом и ласковыми руками, он не был особенно красив, но с ним Джульетте было весело. Он срывал дикие цветы, вплетал ей в волосы и показывал ей, как одевается французская девушка. Потом так же осторожно и нежно Доминик показал ей, как снимать одежду, и по завершении урока они оба жаждали разрушить напряжение, которое он так умело создал.
Доминик дю Лак за месяц сгорел от желтой лихорадки.
Но за то короткое время, что они пробыли вместе, она успела многое узнать о своем теле. Он ввел ее в мир наслаждений и страстей, без которых она уже не могла долго обходиться.
После Доминика у нее было еще трое мужчин. Ни одному из них не удалось тронуть ее сердце, но она доставила им радость, а они — ей. И делали они это без стыда и удержу.
Последний любовник был у нее более года назад. Их отношения закончились в одно мгновение, как это всегда с ней случалось, потому что море было для нее самым привлекательным любовником. В самом деле, прошло уже много месяцев с тех пор, как Джульетта видела в последний раз мужчину, способного вызвать ее интерес. Может быть, именно поэтому она почувствовала заметное волнение в крови, когда сняла с герцога последнюю одежду и увидела его обнаженное тело.
Крисп сначала не хотел помещать герцога в ее каюте. Но только там была настоящая кровать, хотя и не особенно удобная. Чаще всего Джульетта подвешивала свой гамак на корме, предпочитая спать под звуки волн, шумящих за бортом.
Конечно, девушку еще и мучило любопытство. Она слышала, что английские мужчины-аристократы такого же нежного сложения, как и их женщины. Но этот человек был высоким и широкоплечим. Густые черные волосы покрывали его крепкую мускулистую грудь, узкой полоской спускались вниз по животу и снова пышно кустились в треугольнике между бедер.
Там взгляд Джульетты задержался несколько дольше, и в этом не было ничего удивительного. Нагота на корабле была делом обычным, и чего Джульетта только не повидала. Самый выдающийся жезл был у Люцифера, канонира ее отца.
И хотя мужское достоинство герцога не относилось к числу необыкновенных, все-таки она почувствовала возбуждающее тепло внизу живота.
Возмущенное покашливание слуги заставило Джульетту поспешно прикрыть герцога простыней, но она успела заметить, что мышцы бедер у него крепкие, как дуб. Наверное, герцог не только отличный фехтовальщик, но и страстный любитель верховой езды. Похоже, он из тех, кто предпочитает физические занятия игре в карты или кости.
Раны заживут через день или два, ему повезло, что у него нет ожогов. А вот удар по голове более опасен, потому что неизвестно, нет ли трещины в черепе. То, что он может говорить и видит, еще не доказывает отсутствия сотрясения мозга. Ей уже приходилось видеть мужчин с похожими ранами, которые выглядели вполне здоровыми, а через несколько дней падали замертво, и из носа и ушей у них текла кровь.
Джульетту совершенно не трогало, что он аристократ до кончиков ногтей, да и у команды это не вызовет особого уважения. Род Симона Данте тоже восходил к тем временам, когда Англией правили дикие саксы. И то, что Сент-Клер чей-то потомок, не важно в каком колене, в двенадцатом или в пятом, вряд ли произведет на отца больше впечатления, чем на нее. Если Вариан Сент-Клер хочет сохранить собственную шкуру, ему придется смирить гордыню и не слишком задирать нос при встрече с Симоном Данте.
Джульетта ловко, как кошка, взобралась на мачту и, отпустив конец каната, ступила на рей. Она прошла по нему от мачты до конца, балансируя руками. Корабль качался на волнах, и, потеряй она равновесие, ухватиться ей было бы не за что. Игра была очень опасной, Натан Крисп разразился бы бранью, узнай он о ее легкомысленном поступке. Конечно, матросы несколько раз в день проделывали этот путь по рею, устанавливая паруса, но они не были детьми Симона Данте.
Если их привезут домой с переломанными костями, то люди только посочувствуют или покачают головами, упрекая их в неосторожности.
Джульетта дошла до конца рея, изящно повернулась на цыпочках и тем же путем вернулась к мачте. Футах в сорока ниже чернела палуба. «Железная роза» шла в темноте, не зажигая огней. В открытом море в беззвездную ночь даже маленький огонек можно заметить с очень большого расстояния. Джульетта запретила зажигать на палубе фонари или свечи. Это можно было делать только в кубрике, да и то чрезвычайно осторожно. Иллюминаторы в ее собственной каюте были плотно закрыты.
Стоя на рее возле мачты, она слышала обрывки разговоров, хотя большая часть команды воспользовалась возможностью отдохнуть после бурных событий этого дня. Ночь была теплая, и многие матросы повесили свои гамаки на палубе.
С высоты они походили на личинок в маленьких белых коконах, на бледных червяков на фоне темной палубы.
«Железная роза» была гораздо быстроходнее «Санто-Доминго», поэтому придется убрать некоторые паруса на «Розе», чтобы галеон не слишком отставал. Сейчас Джульетта едва могла рассмотреть паруса «Санто-Доминго», шедшего за ними.
Темный бескрайний океан простирался во все стороны. Лишь тут и там в свете луны на воде вспыхивали серебристые искры. Закрыв глаза, девушка могла различить звук волн, разбивавшихся о нос корабля, потрескивание дерева, слабый шум ветра в натянутых парусах. Она слышала дыхание судна, чувствовала биение его сердца, которое передавалось ей от мачты. «Железную розу» Джульетта знала как себя. Она всегда, даже во сне, чувствовала, если с кораблем было что-то не в порядке.
«Железная роза» поднялась на волну, и Джульетта, чтобы удержать равновесие, раскинула руки в стороны. Ноги у нее были быстрые и крепкие. Девушка ловко спустилась вниз по вантам, иногда останавливаясь, чтобы закрепить развевающийся конец паруса. Вдруг она почувствовала на себе взгляд, следивший за ней сквозь снасти. Оказавшись на палубе, Джульетта услышала за своей спиной грозное рычание:
— Ты ведь прекрасно знаешь, что нам всем грозит смерть, если ты поскользнешься и упадешь как- нибудь ночью! Твой отец велит всех нас повесить, утопить и четвертовать. Это в том случае, если мы переживем протаскивание под килем, которое назначат нам твои братья, и если твоя мать не вырвет нам яйца раскаленными щипцами и не велит нам самим поджарить их на костре.
Джульетта улыбнулась корабельному плотнику Ноггину Келли, свирепо смотревшему на нее. Он был известен тем, что бимсы и рангоуты неоднократно пробивали ему голову.
У многих череп не выдержал бы и одного такого удара, но Келли быстро приходил в себя. Плотник напоминал ей огромного мастифа, который только выглядит свирепым и сильным, а на самом деле абсолютно безобиден. Ноггина Келли не трудно было смутить остроумной шуткой или упоминанием о горячей женушке, ожидающей его в порту.
