свадьба самая настоящая, таящая в себе какой-то знак свыше. Но Изабель напомнила себе, что все это – притворство, и поэтому не столь важно, как все выглядит. Контракт, церемония, даже платье были составными частями плана ее дяди. Обручение станет единственной возможностью выбраться отсюда, когда дело будет сделано.
Сегодняшний день – откровенный фарс. Она мечтала о счастливом дне свадьбы, когда еще была маленькой девочкой. Даже в окружении поклонников, которые объявились, когда ее представили ко двору, ей с грустью казалось, что она никогда не найдет себе достойного мужчину. Во многих отношениях Рори Маклауд был человеком, которого она смогла бы представить рядом с собой в качестве возлюбленного и мужа. Ну надо же, какое везение! Первый мужчина, по-настоящему заинтересовавший ее, не мог ей достаться. Вдобавок, напомнила она себе, он лишь объект хитроумно составленного плана.
В мечтах муж не мог игнорировать ее. Совсем напротив, он должен был носить ее на руках. А тут происходило нечто совсем неожиданное. Изабель отнюдь не принадлежала к тем, к кому мужчины могут быть равнодушными. Рори был вежлив, нехолоден. И неизменно замкнут. Невозможно было поверить, что это тот самый мужчина, который только что поцеловал ее с такой нежностью.
Если бы каким-то образом пробиться сквозь ледяную броню, за которой он скрывается, и заставить хоть чуть-чуть обратить на нее внимание… Не так по-глупому, как она добивалась внимания семьи. Нет. В первый раз в жизни ей захотелось, чтобы Рори оценил ее как женщину.
За это стоило побороться.
В перерывах между поздравлениями и ничего не значащими вопросами, которые время от времени задавал Маклауд, что-то вроде: «Добавить мяса, Изабель?» или «Может, выпьете вина, Изабель?» – она принялась считать окна в огромном зале. Их оказалось двенадцать. Хотя принять за окна узкие прорези в каменных стенах толщиной в десять футов можно было лишь с большой натяжкой. Только отдельные лучи солнечного света проникали сквозь такое труднопреодолимое препятствие. Поэтому огромное помещение освещалось свечами и дымным пламенем от горевшего в очаге торфа.
Стены скудно украшали обычные потрепанные гобелены не бог весть какой ценности. Но на стене позади помоста грозно красовался меч трех футов длины – огромный, двуручный, с рукоятью в виде креста, на вид слишком тяжелый, чтобы им сражаться. Она задумалась.
Чей это меч?
Если кто-то и мог взять его в руки, то только Рори. Изабель украдкой глянула на человека, который сидел рядом с ней. Она обратила внимание, как тонкое полотно рубашки плотно обтягивало его плечи и бицепсы. Засосало под ложечкой. Ей еще не доводилось встречать такого физически сильного человека, как Рори Маклауд. Его рост и мощь покоряли. По-другому и не могло быть. Он подавлял своим присутствием.
Тяжелые мускулистые плечи были так широки, что он постоянно задевал за нее, когда тянулся к их общему подносу за куском мяса или за хлебом с маслом, каждый раз заставляя ее трепетать от волнения. Казалось, воздух вокруг был наполнен его характерным ароматом – чистым запахом моря и вереска, который, околдовывая, щекотал ее обоняние, затмевая разум. Она вдруг поняла, что откликается на эту грубую мужественность без страха, но с чувством сродни возбужденному любопытству. Возникла мысль потрогать его, чтобы убедиться, такой ли он тугой и крепкий, каким кажется. Она стряхнула с себя наваждение. Что это с ней происходит?
Пока они трапезничали, у нее появилась возможность понаблюдать за ним в окружении его клана. Преданные ему воины подходили к помосту, произносили свои поздравления с искренним обожанием и гордостью. Стало совершенно ясно, что его и почитают, и любят. Он шутил, был добродушен и раскован со своими людьми.
Не то что с ней.
Выведенная из себя его односложными ответами, она, в конце концов, оставила свои попытки понять Рори и повернулась к Алексу, чтобы хоть немного отвлечься. Алекс по крайней мере был приветлив. Правда, по какой-то непонятной причине этот красавец почему-то не волновал ее так, как его брат. Тем не менее Изабель немного расслабилась и с искренней улыбкой ответила на его добродушные комплименты.
Немного погодя она повернулась к Рори, рассчитывая, что тот все также смотрит в другую сторону. Вместо этого Изабель с удивлением увидела, что он следит за ней.
– Радуешься, Изабель?
Ее поразило, как холодно он это произнес. В другой ситуации она подумала бы, что он ревнует.
Его синие глаза стали черными. Такой взгляд разнесет скалу, подумала Изабель, поежившись. Она многое отдала бы, чтобы только узнать, о чем он думает. Твердо решив не позволить себя запугать, она предпочла не обратить внимания на неожиданную дрожь. «Я не сделала ничего дурного», – напомнила она себе.
По крайней мере пока не сделала.
Вздернув подбородок, она беспечно посмотрела ему прямо в глаза, словно ничего не заметив.
– Да, ваш брат весьма любезен. Мы говорили о волынщиках. Они просто потрясающи.
Рори молча смотрел на нее. Теперь она не была так уверена, что заметила его гнев.
– Маккриммоны уже много лет играют для Маклаудов, – наконец произнес он. Выражение его лица было вполне доброжелательным. Он поглаживал богато разукрашенную подставку своего серебряного кубка. Кончики пальцев мягко касались выступавших деталей рельефа. В этих движениях было что-то завораживающее, и она не могла отвести глаз от его рук, представляя, как они будут дотрагиваться до нее. Будет ли он так же нежно касаться ее? В предвкушении этой ласки мурашки побежали по спине. Его голос вывел ее из задумчивости. – В Шотландии нет волынщиков лучше, – закончил он.
Изабель услышала нотку гордости в его словах. Острова представляли собой последний бастион гэльской культуры, которая процветала под покровительством своих властителей. Именно волынщики и барды из поколения в поколение передавали традиции и обычаи.
Он отвернулся, чтобы продолжить разговор с ее отцом. Не собираясь так быстро отказаться от его внимания, Изабель неожиданно спросила:
– Кто эта очаровательная девочка вон там?
