данным обручением подтверждаю намерение взять ее в жены на срок не менее одного года.
Такую же клятву произнесла Изабель, и церемония окончилась. Осталось выполнить последний, самый волнующий обряд.
– Чего же ты ждешь, Маклауд? – с усмешкой спросил Слит. – Может, поцелуешь новобрачную?
Рори напрягся, понимая, что это необходимо. Нужно было пересилить себя. Но не потому, что ему не хотелось поцеловать ее. Просто он наперед знал, какую боль это принесет, когда он ощутит ее вкус. Вкус запретного плода этих губ.
С порозовевшими щеками Изабель приподнялась на цыпочки. Носки серебряных туфелек выглянули из-под расшитого подола платья.
– Конечно. – Он легонько взял ее за подбородок. – Поцелую, чтобы скрепить нашу клятву.
Наклонившись к ней, Рори задержался на миг, чтобы вдохнуть запах цветов, исходивший от нее, а потом прижался к ее губам. Он чуть не застонал от желания, жаром опалившего все тело. Господи Боже, она была сладкой на вкус.
И невыносимо нежной. Кончики пальцев ощущали, какая бархатистая у нее кожа.
Он тянул время, стараясь продлить первый поцелуй. Хотелось стиснуть ее в объятиях, почувствовать, как ее полные груди прижимаются к его каменной груди. Как ее бедра прижимаются к его бедрам. Хотелось проникнуть языком в сладостную глубину между губ и выпить ее.
Каким-то образом ему удалось удержаться.
Он медленно выпрямился. Глядя на ее поднятое к нему лицо, на раскрасневшиеся от удовольствия щеки, на приоткрытые губы, Рори испытал прилив необузданного мужского желания. Желание, от которого теряешь разум и которое безжалостно вгрызается в тело и не выпускает из своей власти.
Первый раз в своей жизни Рори Маклауд – человек, который противостоял на поле боя не одному десятку свирепых воинов и заставлял их трепетать перёд ним, – узнал, что такое внутренняя тревога.
Он отпустил ее подбородок и сделал шаг назад. Нельзя, чтобы
Еще никто и никогда не целовал Изабель. Поэтому она была совершенно не готова к такому сокрушительному испытанию. Его жесткие пальцы удерживали ее лицо с нежностью, от которой девственная плоть ее впервые ощутила неведомый ранее позыв. А когда их губы соединились, ей стало понятно, что означают слова «райское наслаждение». Ощущение в тот миг было таким всепоглощающим, что это напугало ее. Она словно покинула свое тело. Разве можно было представить, что поцелуй обладает такой чарующей силой?
Одно легкое прикосновение, и он уже посчитал ее своей собственностью.
Его губы были нежнее, чем она представляла. Это совершенно не вписывалось в образ сурового и несгибаемого вождя клана. Их вкус был… восхитительным. От теплого, пряного дыхания, когда он прижался к ней губами, закружилась голова.
Сердце забилось где-то у самого горла, а тело стало безвольным. Она почувствовала слабость, как будто из нее вынули все до одной косточки. И удивительно приятную теплоту от желания, которое как бутон стало расцветать где-то в глубине. На какой-то момент вдруг забылась ложь, что свела их вместе. Семья перестала существовать, когда она откликнулась на более сильный призыв.
Ей захотелось чего-то большего.
Ноги подкосились, и она почти прильнула к нему, почувствовав жар, который исходил от его тела, и ощущение мощи, скрытой за этим внушительным фасадом. Он был огромным и сильным, и это добавляло ей уверенности в собственной женственности.
Вдруг показалось, что вот сейчас он сожмет ее в своих мускулистых объятиях, целуя еще крепче. Поцелуй длился. Он царапал ее щетиной на подбородке. По коже побежали мурашки от предвкушения чего-то неизведанного. Жестко удерживая за подбородок, он привлек ее к себе. Неосознанно она приоткрыла губы, понимая, что ничего еще не закончилось.
Вероятно, он обратил внимание на ее реакцию, потому что внезапно выпрямился и резко отстранился. Перед этим его блестящие сапфировые глаза заглянули в ее закинутое лицо. Подбородок едва достигал уровня его груди. Изабель показалось, что она заметила тлеющий огонек в его взгляде, но тут вновь завеса равнодушия опустилась ему на глаза, скрывая от нее все эмоции.
Он отнял руку, разрушая все очарование.
Начиная с этого момента, Рори почти не смотрел на нее. Судя по всему, его увлек разговор отца, который находился по правую сторону от него, с очаровательной темноволосой женщиной, сидевшей сразу за Гленгарри.
К сожалению, Изабель не могла похвастаться тем, что сохраняет такое же равнодушие.
Посматривая из-под густых ресниц на мужчину рядом с собой, она испытывала странное чувство, что прекрасно понимает того, с кем только что обручилась. Более того, ей начало это казаться сразу, как только она вышла во двор замка сегодня утром. Его рыжевато-коричневые волосы сияли на солнце. Глаза светились, как сигнальные огни в безлунную ночь. Воздействие от его присутствия заключалось не в монументальной стати, а в ауре власти, которая окружала Рори. Он держал себя как король. Человек, рожденный править.
Из всех мужчин, собравшихся во дворе на церемонию, он был единственным, кого, казалось, не волновало ее опоздание. Вероятно, его чувство уверенности распространялось и на нее.
Что нельзя было сказать про ее уверенность в себе. После поцелуя, от которого остановилось сердце, Изабель целый день пребывала как в тумане. Ей почти не запомнилось, как они пили стакан церемониального вина, как вернулись в замок подписать контракт между отцом и Маклаудом, чтобы обручение получило официальный статус. Теперь она принадлежала ему на целый год.
Но только на один год. И не нужно забывать об этом, как бы ни поразил ее тот поцелуй.
Хотя Изабель и знала, что их обручение – временная связь, сидя на помосте в главном зале и наблюдая за празднеством, которое разворачивалось вокруг, она чувствовала себя неспокойно. Могло показаться, что
