стремление, как и в первый раз, когда он увидел ее прошлой ночью. А может, и более сильное. В ясном свете дня от вида Изабель Макдоналд перехватило дыхание.
Ее волосы червонным золотом блестели на солнце. Длинные вьющиеся пряди перехватывал плетеный обруч из серебра, украшенный алмазами и мелким жемчугом. Ее черты были одновременно тонкими и полными силы. Белизна кожи контрастировала с темными бровями и ресницами, обрамлявшими прекрасные лиловые глаза, и с пунцовыми, чувственными губами.
От лица его взгляд переместился ей на грудь. Он затаил дыхание и попытался отвести глаза, почувствовав, как поток крови запульсировал в паху, вызывая прилив вожделения.
Ее одежда была соблазнительна – нечто более подходящее для маскарада у короля Якова, чем для обручения. Большинство шотландских женщин выбрало бы какое-нибудь яркое платье. Но не Изабель. Она надела наряд из парчи цвета слоновой кости и совсем без украшений. На вид очень незатейливое платье было каким угодно, но только не простеньким. Блестящая ткань откровенно облегала фигуру, горделиво выставляя на обозрение ладное тело там, где платье тесно прилегаю к стройным бедрам и аккуратно круглившимся ягодицам. Особенно волновал откровенный низкий лиф с глубоким прямоугольным вырезом на груди. Нежные полушария грудей были едва прикрыты, один только вид их заставлял напрягаться. Рори заметил или ему показалось, что заметил, бледно-розовые соски под кружевной кромкой лифа. Несмотря на то, что его плоть твердела от желания при виде полуобнаженного тела, он должен был признать, что каким-то странным образом ее наряд создавал образ невинности и девственности. Праздничное платье такого необычного цвета невообразимо шло ей.
Одна мысль сразила наповал: следующий год станет самым долгим во всей его жизни, насчитывавшей до сих пор двадцать семь лет. В этом не было сомнения.
Внезапно сообразив, что ее семья наблюдает за ним с нескрываемым интересом, он напустил на себя безразличие.
– Мистрис Макдоналд, надеюсь, вам понравилась ваша комната?
– Да, благодарю. Она восхитительна. Нам очень удобно.
Обменявшись любезностями, он огляделся, все ли готово. Краешком глаза заметил Дейдре, стоявшую рядом с Бесси, служанкой Изабель.
Изабель перехватила его взгляд.
– Надеюсь, вы не против? – нерешительно спросила она. – Это я пригласила ее.
– Я так и подумал.
Его тон, должно быть, встревожил ее, потому что она забеспокоилась.
– Когда утром я послала за ней, чтобы поблагодарить за ванну, которую вчера приготовили в такой поздний час, она рассказала, что служит у вас в семье с тех пор, как ваш старший брат был еще младенцем.
В замешательстве от такого неожиданного проявления доброты Рори стоял и молчал. Потом заглянул ей в глаза и не увидел там ничего, кроме искренности и добросердечия.
– Вы рассердились? – тихо спросила она.
– Нет. Просто удивлен, что сам до этого не додумался.
Широкая улыбка осветила ее лицо, и Рори замер. Бурная радость, засиявшая в глазах, превратила ее царственно прекрасное лицо в шаловливое и милое. Маленькие ямочки в уголках рта и лукавый изгиб губ, как у непослушного ребенка, натолкнули его на мысль, останется ли она такой же очаровательной в других ситуациях. Например, в спальне.
Он обратился к Гленгарри.
– Будем начинать?
Гленгарри посмотрел на дочь.
– Изабель?
Рори прищурился. Со стороны это выглядело так, словно отец испрашивал у нее разрешения. Удивившись и заметно обрадовавшись, что с ее мнением считаются, Изабель согласно кивнула.
По знаку Гленгарри Рори повернулся лицом к невесте. Он оказался так близко от нее, что ощутил сладковатый аромат лаванды, исходивший от ее волос, и разглядел веснушки на носу, которые сначала не заметил. Их вид покорил его. Маленький изъян был чудесен и, на его взгляд, говорил об отсутствии тщеславия. Этой женщине нравилось проводить время на природе, нравилось подставлять лицо солнцу. Солнечный свет она ценила больше, чем безупречную внешность. Такой ход собственных мыслей заставил его нахмуриться. Он вдруг осознал, что сейчас делает то, что поклялся не делать. Думает о том, о чем не предполагал думать.
Прекрасный объект сделки, напомнил он себе.
И все равно. Пока они стояли здесь, во внутреннем дворе, перед свидетелями их обручения, он с неловкостью отметил ее хрупкость и изящество. И то, как она нервничает. Рука сама потянулась к ней, но он пересилил себя и опустил руку.
Что он вытворяет, чёрт побери?
Прокашлявшись, он приказал себе не валять дурака.
Соединив их правые и левые руки между собой, Гленгарри куском шотландки привязал их друг к другу. Рори смотрел на ее тонкие кисти, такие нежные и мягкие, в своих грубых, в боевых шрамах руках. Хрупкие пальцы были холодны, как лед. Он увидел, что она волнуется. Может быть, ей было страшно. Рори почувствовал, как в нем растет желание защитить ее. Вдобавок, он не мог остаться равнодушным к символическому значению уз, которые на них наложили. Хоть это и не свадьба, но обручение было вполне реальным.
Он начал произносить клятву, которая должна была связать их на один год.
– Я, Родерик Маклауд, вождь клана Маклаудов, торжественно клянусь Изабель Макдоналд в том, что
