явно побывала на воздухе, потому что золотые кудри были растрепаны ветром, на лбу блестела испарина, а щеки ярко розовели.
Глянув вниз, Изабель увидел следы грязи по краю подола и на туфлях. Она поняла, что Маргарет скорее всего побывала на тайном свидании.
– Над чем можно так смеяться в холодный и унылый день? – За окном с превеликим трудом можно было увидеть залив. Туман окутал замок почти непроницаемой завесой. Несмотря на то что в комнате было тепло, Изабель накинула на плечи плед.
– Никогда не угадаешь, – захихикала Маргарет, пододвинув стул ближе к ней.
Изабель остро глянула на нее, словно пытаясь предсказать ответ.
– Дай подумать. Ты решила вытащить из нищеты этого своего воздыхателя, похожего на пирата, и выйти за него замуж.
Маргарет вспыхнула.
– Нет. Твои шутки, Изабель, такие же грубые, как и у Алекса. Ты же знаешь, что Колин просто внимателен ко мне. Его интерес совсем не то, о чем ты думаешь. Ну, попытайся еще раз.
Изабель скептически приподняла бровь. Маргарет весьма заблуждалась насчет того, в чем заключался интерес Колина.
– Хм. Тогда, значит, Катриона решила бросить вызов обществу и уйти в монахини. – Теперь, после того, как Маргарет заверила ее, что у Рори с этой женщиной все давно покончено, Изабель могла себе позволить пошутить над ней.
Маргарет оглушительно захохотала. Даже не верилось, что такая хрупкая девушка способна так громко смеяться.
– Какая ты злая, Изабель! Только подумай, разве может такая бесстыдница бросить то, что доставляет ей самое большое удовольствие. Я знаю многих жен, которые были бы вне себя от радости, когда узнали бы, что эта разлучница, эта легкомысленная особа больше не представляет угрозы. Ладно, лучше сказать самой. Умру, пока ты догадаешься. Я вызвала Алекса на состязание по стрельбе из лука. И выиграла!
Изабель всплеснула руками, а потом обняла ее.
– Как здорово! Я же говорила, что из тебя выйдет толк. – Она озорно усмехнулась. – Уверена, Алекс высоко оценит твою победу. Он так подшучивал над тем, как ты старательно тренируешься. Так ему и надо! – Изабель отчетливо представила его шок от замешательства. – Я помню, как у моих братьев отвисла челюсть, когда я взяла верх над ними. Ведь их гордость пострадала: как же, их обошла какая-то девчонка. – Последнее слово она выделила снисходительной гримасой. – А ты, такая проворная кроха, совсем не похожа на соперника гордого, доблестного воина Маклауда.
Маргарет зарделась от удовольствия, а не прикрытый повязкой ясный синий глаз засиял.
– О, Изабель, нужно было видеть Алекса. У него было такое выражение лица! Когда я точно попала в центр мишени, я думала, у него глаза вылезут на лоб. А ты бы слышала, что говорили собравшиеся вокруг доблестные воины! Их там немало собралось. Не сомневаюсь, он еще долго будет слышать о себе их острые шуточки.
– Ты молодец, Маргарет. И заслужила свою победу. Может, это научит Алекса придерживать язык. – Они посмотрели друг на друга, помолчали и вновь дружно рассмеялись. Алекс был врожденным насмешником и острословом. Это была составная часть его обаяния. Им очень нравилась его беззаботность, которая теперь проявлялась не так часто. Изабель подумала, что, несмотря на деланное негодование, Алекс все равно очень гордился успехами своей сестры. Она быстро прогрессировала. Изменения, которые происходили с ней, бросались в глаза. Вновь обретенную гордость и уверенность в себе нельзя было не заметить. Алекс не стал бы завидовать ее победе, пусть даже ему пришлось выслушивать едкие шутки своих сородичей.
Рори стоял в дверях и наблюдал, как искренне хохочут обе женщины. У него потеплело на сердце, когда он увидел веселое настроение сестры. Он давно уже не видел ее такой. Рори понимал, что Изабель имеет прямое отношение к тому, что радость жизни вернулась к сестре. Как это могло произойти за такое короткое время? Казалось, за одну ночь Маргарет избавилась от робости и застенчивости, за которыми, словно за черным плащом, она укрылась два года назад, и теперь веселилась, как язычница на празднике, обретя новую веру. Даже в середине промозглой, темной зимы Данвеган, казалось, сиял теплым весенним светом от их смеха и улыбок. Только теперь Рори понял, как скучал по счастливому смеху женщин.
Он глянул на Изабель. Она тоже изменилась, может, не так явно, как Маргарет, но все равно заметно. От одиночества и беззащитности, которые как будто следовали за ней по пятам, когда она приехала сюда, не осталось и следа. Теперь она занимала все больше места в его семье. От мысли, что ее пребывание в Данвегане скоро подойдет к концу, ему стало грустно. По правде говоря, необходимость отменить обручение все больше тяготила его.
Ему доставляло большое удовольствие глядеть на нее. Она была особенной – легко двигалась, легко смеялась. Каждый раз, когда он смотрел на нее, ему казалось, новые краски появились в ее облике. Ее красота не тускнела, как это бывает с другими женщинами, когда их узнаешь ближе. Нет, совсем наоборот. Она становилась еще более красивой. С каждой встречей она становилась более живой, словно отдельные свойства ее характера проступали сквозь маску уже хорошо знакомых черт.
Он был не единственным, кто наблюдал за ней. Рори замечал восхищенные взгляды своих людей ей вслед, когда они думали, что он не видит их. Его это немного сердило, но он не считал такое поведение неуважением к себе. Они же не были какими-нибудь евнухами. Рори не мог осуждать их за то, что для себя считал вполне допустимым. Даже просто сидя за столом, заваленным пергаментами, она ошеломляла блестящим золотом своих волос, распущенных по плечам, гладкой кожей, перепачканной чернилами, пухлыми губами с озорной усмешкой, вызывающе высокой грудью. Ее красота притягивала – редкий дар, достойный поклонения.
Рори мыслями вернулся в сегодняшнее утро, когда он проснулся и увидел ее, устроившуюся в его объятиях. Ему стало тепло от одного воспоминания. Этот месяц стал настоящей мукой. Он рассчитывал, что станет легче, если они будут делить постель, но с каждым днем он хотел ее все больше. Их тела обрели друг друга и не хотели расставаться. Воздержание сводило его с ума. Рори не знал, сколько он еще так выдержит.
Она оставалась девушкой, но если будет провоцировать его снова, он не сможет за себя поручиться.
