– Я никогда не рассматривал это в такой плоскости, – сказал он тихо.
Эриел не ответила. Он испустил глубокий вздох и поднялся на ноги.
– Как бы то ни было, сейчас все это не важно. Однажды я сказал вам, что не стану принуждать вас силой к близким отношениям со мной. Недавно я понял, что, шантажируя вас тем, что платил за ваше обучение, я поступал неправильно. И теперь считаю, что вы, Эриел Саммерс, можете считать себя свободной от обязательств и не думать, что вы у меня в долгу.
Боже мой! Должно быть, она плохо его расслышала или неправильно поняла. Но сердце ее билось отчаянно, а разум подсказывал, что он говорит правду. «Все кончилось! Все кончилось!» – кричал взволнованный голос ее души. Ведь она с самого начала надеялась, что граф освободит ее от этого позорного обязательства. Она сидела, вся дрожа. Голова кружилась. Но почему она не чувствует облегчения и радости?
– Я найду вам жилье, – сказал он. – И вам ежемесячно станут выплачивать определенную сумму…
– Нет. – Это слово она произнесла будто не по своей воле. Оно вырвалось у нее само, но теперь, когда оно было сказано, она поняла, что ей следовало его сказать.
Граф поднял голову.
– Я сказала «нет». Больше я не стану принимать от вас благодеяний.
Одна из его густых черных бровей изумленно приподнялась.
– Вы не станете принимать от меня благодеяний? У вас нет ни семьи, ни денег. Вам не к кому обратиться за помощью. О чем вы толкуете?
– Я говорю вам, что больше не приму от вас ни фартинга. Я уже и так пользовалась вашей щедростью слишком долго. К тому же я хотела бы расплатиться с вами… – Она посмотрела на стопку бумаг на его столе – там были и папки, и просто листы бумаги, скрепленные вместе. У некоторых из них были загнуты уголки, потому что их мусолили и перелистывали по многу раз, и все эти страницы были исписаны колонками цифр. – Я хочу работать на вас и с вами, как раньше.
На мгновение он лишился дара речи. Наконец сказал:
– Это невозможно.
– Почему невозможно? У вас множество обязанностей, и вы трудитесь с утра до вечера и даже ночью. Вы сами сказали, что ненавидите работу с цифрами. Позвольте мне выполнять ее для вас.
– Уважающие себя женщины не выполняют такой работы.
– Уважающие себя женщины не заключают таких сделок, как я.
Он тяжело опустился на стул.
– И где вы будете жить?
– Здесь, конечно. Здесь много места, и, живя здесь, я смогу скорее выплатить вам свой долг. Мне ведь не придется заботиться о крове и хлебе насущном. У вас в доме десятки слуг. Я могу жить вместе с ними на третьем этаже.
Джастин провел рукой по волосам, взъерошив густую темную шевелюру.
– Но это безумие.
Она почувствовала неудержимое желание улыбнуться.
– Вы одарили меня бесконечным числом благодеяний. Вы дали мне образование, цивилизованную речь, даже одежду, которую я ношу. И я намерена отплатить вам за все это трудом. Что же безумного в моем предложении?
Он посмотрел на нее так пристально, будто стремился приковать ее взглядом к стене. И снова она подумала, что, будь он усталым или рассерженным, он всегда оставался и останется самым красивым мужчиной, какого ей доводилось видеть.
– Вы забыли, что есть еще один вопрос – плотское влечение, которое я испытываю к вам, – сказал он. – Я хочу вас, Эриел. И мое влечение не станет слабее, пока вы будете жить здесь, у меня на глазах.
Маленький бесенок поднял голову и заговорил ее голосом:
– Вы всегда сможете вернуться к женщине, с которой провели все время, пока отсутствовали.
– Я не был с женщиной.
– Разумеется, это не мое дело, но…
– Если хотите знать, я напился до чертиков и был пьян два дня и две ночи. И все еще был пьян, когда вернулся домой. Поверьте мне, что я заплатил за свою глупость.
Она вспыхнула:
– Прошу прощения. Это не мое дело.
Но бесенок все не унимался. Он ухмылялся во весь рот, а Эриел почувствовала, что ей это гораздо приятнее, чем должно было быть.
Джастин обошел письменный стол и направился к ней. Эриел тоже встала ему навстречу. Он остановился, глядя ей прямо в лицо.
– Хорошо. Пусть будет по-вашему. Но я ставлю три условия…
Она смотрела на него с зарождающимся подозрением.
– И каковы они?
– Во-первых, вы останетесь в комнате, которую занимаете теперь. Мы оба приложили столько усилий,
