– Где Сэвидж? – спросил он. Джон не ответил. – Господи, Джон, где Сэвидж? Это его племянник, тот мальчишка, вражеский дозорный, которого ты когда-то поймал.
Джон снова промолчал. Ройс медленно выпрямился и посмотрел в лицо Джона. В уголках его губ пролегли глубокие складки.
Ройс швырнул шляпу на землю.
– Черт тебя подери, почему ты мне ничего не сказал?
– Подумал, что на сегодня с тебя достаточно переживаний.
Ройс продолжал смотреть на Джона. Сэвидж мертв. Его племянник тоже мертв. Девитт и еще двое его товарищей погибли во время перестрелки. Одному Богу известно, сколько народу полегло сегодня на этом поле. Где-то лежал раненый Боганнон Холстон, и Ройс вынужден был сообщить эту печальную новость Аннабель. Господи, даже его любимый конь мертв.
Конфедерация умирала. Это была медленная, мучительная смерть, влекущая за собой необходимость посылать курсантов, почти мальчишек, под артиллерийский огонь. Ройс повернулся и пошел через поле куда глаза глядят, не произнеся ни единого слова проклятия.
Джон Дешилдс подобрал с земли шляпу друга. Он наблюдал, как полковник Кинкейд шагал по полю, увязая в грязи, его худощавая фигура четко выделялась в свете фонарей.
Внезапно Кинкейд остановился, и огонь костров осветил жесткие черты его лица, когда он медленно повернулся, словно впервые увидел поле боя, и устало опустился на пенек, уронив на руки голову Его широкие плечи вздрагивали.
– Что с ним? – спросил курсант.
– Война, сынок. Даже храбрый мужчина плачет. Каждый из нас плакал. – Джон сглотнул и продолжал. – А он – нет. С самого начала войны ни единой слезинки не проронил.
Войска стали собираться – кавалеристы Кинкейда, пехотинцы, артиллеристы, уцелевшие в бою курсанты военного института. Дешилдс кивнул, и всадники начали движение, окружая пень, на котором сидел командир. Суровые молчаливые мужчины снимали поношенные шляпы и склоняли головы. Окруженный солдатами, полковник Кинкейд дал волю эмоциям.
Казалось, предсмертные стоны затихли, когда на поле спустилась ночь и первые капли дождя упали на землю. Это было поле чести для юнцов, поле потерь для янки.
Глава 29
Аннабель увидела их в кухонное окно – отряд уставших всадников, едущих сквозь заросли одуванчиков. Сердце ее словно замерло, пока она искала глазами худощавого всадника в потертой фетровой шляпе, украшенной тонким пером чайки. Увидев его, она будто ожила и пересчитала едущих мимо нее всадников, которые стали теперь ее семьей.
На этот раз с ними не было Гири. Аннабель терялась в догадках: то ли он просто уехал в другой лагерь, то ли погиб? Она старалась не вспоминать май прошлого года, когда отряд вернулся без Уильяма Сэвиджа. Однако память снова и снова возвращала ее к событиям того дня.
Солнце ярко светило, воздух был настолько прозрачным, что горы четко вырисовывались на горизонте. Она увидела их из этого самого окна, усталых запыленных мужчин, пересекавших горный хребет.
Аннабель побежала, подхватив юбки и стуча каблуками. Ройс спешился и раскрыл ей объятия. Она побежала быстрее. Прильнула к его мускулистой груди и звонко рассмеялась, когда он крепко обнял ее.
Боганнон Холстон поправился. Он теперь был в Ричмонде с остальными курсантами. Военный институт и большую часть Лексингтона сожгли северяне. Папин дом тоже сожгли, но это была небольшая потеря. Аннабель едва не потеряла Бо, и от этой мысли сердце ее разрывалось на части. Она даже боялась думать о том, что может понести еще более тяжелую утрату. Жизнь теперь ничего не стоила, война не знала ни жалости, ни сострадания.
Аннабель направилась к своей хижине. Прошла мимо Ройса, но не остановилась. Она уже знала, что он жив, и на сегодня ей этого было достаточно.
Солнце немилосердно жгло, а в хижине было темно и прохладно. Аннабель опустилась в кресло-качалку и стала раскачиваться, глядя в окно на заросли болиголова и бревенчатый мост через горную речушку.
Снаружи до нее доносились ржание лошадей, громкие голоса, звон упряжи и удил. В большом доме этих людей ожидали свежесваренный кофе и джем из голубики, поэтому Аннабель позволила себе немного расслабиться.
Ей хотелось выплакаться, но она не давала волю слезам. Слишком много их накопилось с начала войны.
Ройс приезжал на несколько дней и уезжал снова. Они вместе выполняли обязанности по дому. Спали в одной кровати, но не прикасались друг к другу, даже не разговаривали. Аннабель поворачивалась к мужу спиной, а когда он засыпал, смотрела на него.
Иногда ей до боли хотелось прикоснуться к нему, погладить застарелые шрамы. Но Аннабель боялась, что он проснется.
Аннабель раскачивалась в кресле, наблюдая за тем, как мужчины повели своих коней к конюшне, а потом услышала звон шпор за спиной. Он по-прежнему был ее мужчиной, но она не хотела любить его и пыталась забыть о своих чувствах, хотя это было невозможно. Она всегда любила его и противостоять этой любви было выше ее сил.
Нет, он не совсем ее мужчина. Ройс принадлежал Конфедерации. Ведь он сам когда-то сказал ей, что в первую очередь он солдат и только потом мужчина.
Ройс подошел к ней и встал так близко, что она могла видеть его покрытые пылью сапоги, однако Аннабель не подняла на него глаз. И не спросила о Калебе – боялась.
– Я подумал, может, тебе захочется поехать со мной к водопаду, пока я не расседлал коня, – произнес Ройс.
