Аннабель медленно спустилась по ступенькам и, подойдя к Пэтси, заключила ее в объятия. Негритянка ощутила нежный аромат лаванды и дрожь маленькой женщины, боровшейся со слезами.
Жена генерала Кинкейда. Такая же смелая, как и ее муж.
– Поплачьте, дитя мое. Вам станет легче.
Она чувствовала жалость и какое-то еще более глубокое чувство, волной поднявшееся в ее сердце. Это была надежда на светлое завтра.
Глава 34
– Миссис Кинкейд, генерал встретится с вами через минуту.
Пейтон взял Аннабель под локоть и помог подняться со стула. Она чувствовала себя громоздкой и неуклюжей. Запахнула полы пальто, в надежде скрыть огромный живот, и посмотрела в озабоченные серые глаза Пейтона.
– Молитесь, чтобы я не сделала хуже.
– Если кому-то и суждено это сделать, то только тебе, Энни.
Аннабель вовсе не была в этом уверена, но знала, что должна попытаться. Она последовала за лейтенантом по узкому коридору. Он остановился перед обитой панелями дверью, открыл ее и отошел в сторону. Аннабель вошла в кабинет.
Генерал Грант сидел за деревянным столом и писал что-то на большом листе бумаги. Аннабель попыталась припомнить, когда в последний раз она видела белую писчую бумагу. Похоже, еще до Ченселлорсвилла. Она молча стояла, ожидая, пока генерал закончит, и разглядывала его.
На нем был простой мундир рядового солдата, только петлицы на сюртуке говорили о его высоком звании. Генерал был невысок, с покатыми круглыми плечами и рыжеватой, коротко подстриженной бородой.
Генерал отложил ручку, посмотрел на Аннабель, поднялся и жестом указал на бархатное кресло:
– Миссис Кинкейд, пожалуйста…
– Боюсь, если сяду в это кресло, то уже никогда из него не выберусь.
– В таком случае…
Он пододвинул Аннабель деревянный стул, а сам сел в кресло.
– Насколько я понимаю, вы пришли умолять об освобождении своего мужа.
– Не думаю, что мольбы так уж необходимы. Из всех заключенных в Форт-Монро он – единственный генерал, и мы с вами знаем, что виноват он не больше, чем любой офицер-южанин.
– Ваш муж был партизаном, предателем.
– Мой муж служил в регулярной армии. Да, он партизан, но не преступник.
– Он знал, на что шел.
– Совершенно верно. Мой муж вел благородную, честную войну, и целью его нападений оказывались лишь военные объекты – отряды солдат, обозы с продовольствием, линии связи. Но он никогда не причинял вреда гражданскому населению и не позволял этого своим бойцам. Ваш генерал Бернсайд разграбил Фредериксберг, а генерал Шерман уничтожил целых два штата. По вашему приказу Шеридан опустошил почти все без исключения фермы в долине Шенандоа. Господи, даже фермы Пенсильвании были сожжены. Вы считаете себя преступником за то, что отдали такой приказ?
– Этот приказ дался мне труднее всех приказов, которые я когда-либо отдавал, но он был необходим, потому что привел к окончанию войны.
– Он привел к голоду.
Уголок рта генерала дрогнул.
– Я жду, пока вы обратитесь ко мне с просьбой, миссис Кинкейд, ради чего, собственно, и пришли.
Аннабель судорожно стиснула лежащие на коленях руки. Сердце болезненно сжалось. Если она ничего не добьется, Ройса повесят. А если не перестанет обвинять генерала Гранта, то он сам сыграет роль палача.
– Хорошо, я буду просить. Упаду на колени, если это поможет.
– В этом нет необходимости.
В голосе генерала послышались веселые нотки, и в душе Аннабель мелькнул слабый проблеск надежды. Генерал широко улыбнулся:
– Пожалуй, вы правы. Генерал Кинкейд сдал свои войска, хотя мог их распустить. И в этом случае они все еще воевали бы в горах Виргинии. Он знал, что его арестуют, стоит ему появиться в штабе Хэнкока. Только смелый, благородный человек мог поступить подобным образом. Ему в одном не повезло – он сдался на следующий день после смерти Линкольна.
– Так вы замолвите за него слово?
– Постараюсь, миссис Кинкейд. Но обещать, что из этого что-нибудь получится, не могу.
– Думаю, я не могла бы просить о большем.
Аудиенция была окончена. Генерал смотрел поверх головы Аннабель невидящим взглядом. Женщина с трудом поднялась и ощутила резкую боль в животе, уже не в первый раз за последние несколько дней. Хоть бы скорее добраться до «Излучины».
– Спасибо, генерал. А теперь я отправлюсь домой и буду молиться, чтобы мой ребенок обрел отца.
