Аннабель вспомнила все, что слышала о Ройсе. Он прослыл скандалистом. Его называли распутником и паршивой овцой. Но знала Аннабель и другое. Он хорошо относился к ее отцу, участливо к Бо. А с Гордоном дружил.
Гордона Аннабель знала очень хорошо. Он не стал бы дружить с дурным человеком. Аннабель подошла к Ройсу, положила руку ему на плечо и ощутила, как напряглись под тканью его мускулы.
– Может, вам станет легче, если мы с Бо вернемся в Лексингтон?
Подбородок Ройса дрогнул, и сердце Аннабель болезненно сжалось. Ей захотелось прижать его голову к своей груди, погладить по волосам и сказать, что прошлое так и останется прошлым и что лучше вовсе забыть о нем.
– Ты не боишься Пейтона?
– Нет, – ответила Аннабель.
Ройс поджал губы.
– Останься здесь, Аннабель. Вот-вот начнется война, и раз уж все равно не найдется безопасного места, тебе лучше остаться здесь, под защитой Пейтона.
– Я спросила, чего хотели бы вы?
Глаза Ройса потемнели от тоски. Он бросил окурок на землю и растер мыском ботинка.
Затем взял Аннабель за руку, поднял ее и долго изучал, пока она пыталась унять бившую ее дрожь.
– Я знал, что найду его здесь. – Он сделал вид, будто снял что-то с ее рукава и положил ей на ладонь. – Твое сердце, Энни-детка. Спрячь его… в какое-нибудь безопасное место, – мягко произнес Ройс, зажав ее пустую ладонь. – Мне оно не нужно, и я не хочу нести вину за то, что разбил его.
Аннабель ощущала его страдания, как свои собственные. Ройс не знал, что на свете больше не существует безопасного места, куда бы она могла спрятать свое сердце. Он завоевал его. Ей очень хотелось успокоить, утешить Ройса, облегчить его боль, которую он так тщательно скрывал.
– Давайте будем считать, что я его уже спрятала, – сказала Аннабель. – А теперь скажите: могли бы мы стать друзьями?
– Оригинальная идея, миссис Кинкейд. – Ройс завязал концы шали у ее шеи. – Муж и жена, да к тому же друзья… – Он поднес руку девушки к губам и поцеловал ладонь, вежливо поклонившись. – Не будь ты дочерью своей матери, а я – таким мерзавцем с черным сердцем, вполне вероятно, я женился бы на тебе не потому, что так нужно, а по собственному желанию.
Конечно же, он дразнил ее. Но это означало, что он не совсем безразличен к ней. Ройс отпустил ее руку, и Аннабель сжала пальцы, чтобы сохранить его поцелуй, в то время как ее сердце, словно птица Феникс восстав из пепла, парило на крыльях мечты.
Глава 4
Однажды Ройс попытался убедить Кларенса, что они единокровные братья. Ему тогда было лет семь, а Кларенсу – восемь. Всего год разницы, но Кларенс был гораздо мудрее своего друга и господина в житейских делах.
Насколько Ройс помнил, в тот день Пейтон появился в Ричмонде со своей новой супругой, политиканствовал и общался с себе подобными. Кларенс закончил работать в кузне с отцом, и теперь мальчики валялись на берегу реки. Солнце палило нещадно и слепило глаза. Его лучи были настолько горячими, что Ройс ощущал их жар даже через широкополую соломенную шляпу.
Кларенс выудил из банки, стоявшей между ними, толстого червяка и стал насаживать на крючок. Ройс судорожно сглотнул, наблюдая, как извивается червяк в длинных черных пальцах Кларенса. Ройс тоже достал из банки червяка и еще раз сглотнул. Быстро забросил крючок с наживкой в воду и отер руки о закатанные штаны. Штаны Кларенса тоже были закатаны до колен.
– Будь мы братьями, это означало бы, что ты был хотя бы наполовину белый, – самодовольно заметил Ройс.
– Я не хочу быть белым и не хочу, чтобы твой отец спал с моей ма. Ты что, вообще ничего не знаешь?
Ройс наблюдал за поплавком из пробкового дерева, раздумывая над тайной, которую Кларенс знал, а он нет, и не понимал, как ему поступить – расспросить обо всем друга, обнаружив тем самым свое невежество, или промолчать. Любопытство победило.
– Чего именно я не знаю?
– Как мужчина сажает ребенка в живот женщины?
– Ты говоришь так, словно речь идет о пахоте.
Кларенс фыркнул:
– Не так уж я и ошибаюсь. Мужчина вставляет свою штуку в секретное место женщины, потом двигается взад и вперед, мычит, а потом из него вытекает семя. Оно остается внутри женщины, и если положение луны благоприятное, получается ребенок.
Ройс видел на пастбище, как бык взбирается на корову, и поверил Кларенсу. Однако кое-что в рассказе друга показалось ему странным. Он потрогал рукой у себя между ног. Иногда он чувствовал стыд от того, что подобные занятия доставляли ему массу приятных ощущений. Джентльмен не должен трогать себя между ног, но иногда Ройс ничего не мог с собой поделать.
– А как же он вставляет в нее свою штуку? – спросил Ройс.
– Она становится твердой. Ма говорит, что мужчина думает тем, что находится у него между ног, Ройсу не приходилось в этом сомневаться. Конечно, он не думал этой частью своего тела, но, когда трогал себя там, она действительно становилась твердой, и при этом возникали приятные ощущения.
