уже устроилась в кресле, наблюдая за ним чуть ли не с восхищением. Под его пристальным взглядом девушка поднялась и начала подкладывать дрова в очаг.
— Отчего ты не спишь, девица? — резко спросил Вулфгар. — Тебе что-то нужно от меня?
— Мой господин приказал приготовить все для купания, и я старалась, чтобы вода и ужин не остыли.
— Ты не тревожилась за свою безопасность в мое отсутствие? Настолько доверяешь норманнам? — удивился он. Эйслинн, заложив руки за спину, покачала головой:
— Я слышала, как ты отослал Рагнора с каким-то поручением, и поскольку остальные знают, что я принадлежу тебе, то и держатся на расстоянии. Должно быть, очень тебя боятся.
Не обращая внимания на насмешку, Вулфгар проворчал:
— Я так голоден, что, кажется, могу съесть целого кабана. Подай ужин, а купание подождет.
Эйслинн безмолвно отправилась за подносом, а Вулфгар жадно провожал ее глазами, не в силах забыть, какой прекрасной казалась она без одежды. Девушка поставила поднос на стол, и Вулфгар опять почувствовал нежное благоухание майской лаванды.
Победа над врагом воодушевила его, крепкий эль согрел, а этот соблазнительный аромат разжег огонь в крови.
Эйслинн повернулась, ощутив его пристальный оценивающий взгляд, и даже при слабом свете Вулфгар увидел, как кровь бросилась ей в лицо. Девушка нерешительно помедлила, но когда он шагнул к ней, отступила. Вулфгар остановился рядом и, глядя в ее фиалковые глаза, протянул руку. И коснулся груди.
— Я не столь нежный, как Рагнор, — хрипло пробормотал он.
— Он вовсе не был нежным, — шепнула она, сжимаясь от его прикосновения, не в силах понять, что лучше — бежать или сопротивляться. Его рука не ласкала, просто лежала у нее на груди, словно Вулфгар устал и любое резкое движение могло лишить его сил. Большой палец задел крошечный сосок.
— Что у тебя там, девушка? — поддразнил Вулфгар. — Очень хочется узнать.
Эйслинн приподняла голову.
— Ты уже играл в эту игру раньше, господин, и считаешь меня дурочкой. Вряд ли я открою тебе что-то неизвестное, ибо ты уже видел меня такой, какой я появилась на свет, и прекрасно знаешь, что скрывается у меня под одеждой.
— Ах, девушка, слова твои холодны, как зимний ветер. Ты нуждаешься в пламени, чтобы согреть кровь.
— Предпочитаю, господин, чтобы твоя поскорее заледенела. Вулфгар запрокинул голову, и в комнате зазвенел веселый смех.
— О, кажется, я найду сегодня наслаждение как в постели, так и вне ее.
— Садись ужинать, а то все остынет, — бросила Эйслинн, отстраняясь. — И куда скорее, чем ты.
— Ты говоришь совсем как жена, а я даже не сделал тебя своей любовницей, — упрекнул Вулфгар.
— Меня с детства обучали обязанностям хозяйки дома, а не игрушки мужчин, — парировала Эйслинн.
— Тогда считай себя моей женой, если тебе нравится это, малышка Эйслинн, — пожал плечами Вулфгар.
— Без благословения священника? — удивилась Эйслинн. Вулфгар, все еще забавляясь, продолжал настаивать:
— Значит, для этого тебе нужно всего несколько слов, которые наспех пробормочет жирный монах?
— Конечно, — безмятежно кивнула она. — Девушкам не часто дозволяется выбрать себе мужа. Ты ничем не отличаешься от других мужчин, разве только что не сакс, а норманн.
— Но ты же ненавидишь меня, — издевательски напомнил Вулфгар.
— Я знавала многих девушек, которые шли под венец с ненавистным женихом.
Вулфгар шагнул ближе и наклонился, чтобы еще раз полюбоваться тонким профилем. Горячее дыхание коснулось щеки девушки, но Эйслинн смотрела прямо перед собой и, казалось, забыла о его присутствии.
— Скажи правду, — настаивал он, — ведь девушки не выносят лишь старых бессильных мужчин, ни на что не способных в постели?
— Не знаю, господин, — беззаботно бросила она. Вулфгар, тихо усмехнувшись, поднял ее длинный локон; пальцы дерзко погладили мягкую грудь.
— А мне кажется, ты все прекрасно знаешь, мадемуазель. Женщина не станет ныть и жаловаться, если ложе разделит с ней сильный страстный мужчина. Уверяю, ты тоже не будешь скучать со мной в постели! Эйслинн насмешливо прищурилась:
— Господин мой, следует ли мне считать, что ты просишь моей руки?
Вулфгар выпрямился и удивленно поднял брови:
— Что?! Добровольно повесить себе на шею тяжелое ярмо? Никогда!
Он отступил, но девушка продолжала пристально наблюдать за ним.
— А что же твои сыновья-бастарды? Как ты к ним относишься? — осведомилась Эйслинн.
— У меня нет детей, — пробормотал он и с колкой улыбкой добавил: — Но с тобой все может измениться. Щеки Эйслинн гневно запылали.
— Благодарю за предупреждение, — саркастически хмыкнула девушка, забыв о сдержанности и спокойствии. Боже, как она ненавидит этого человека, наслаждающегося ее яростью и способного мгновенно разжечь в ней негодование.
— Но возможно, ты бесплодна, — невозмутимо заметил Вулфгар.
— О! — задохнулась от бешенства Эйслинн. — Тебе, несомненно, такое на руку. В этом случае не придется думать о каких-то детях. Но тем не менее большой грех — взять меня без священных обетов, произнесенных перед алтарем.
Вулфгар засмеялся и сел за стол.
— А ты хозяйственная, домовитая девица, решительна и упряма как вол. Если я сделаю тебя своей женой, ты, пожалуй, вообразишь, что сможешь смягчить мое сердце и спасти этих жалких саксов. Какой великодушный поступок — пожертвовать собой ради горстки крепостных и семьи! — Брови Вулфгара резко сошлись на переносице. — Но меня не трогает твое благородство!
— Священник не пришел сегодня, — вздохнула девушка, поскорее сменив тему разговора. — Ты не забыл своего обещания послать за ним, чтобы он отслужил заупокойную службу?
— Нет, — ответил Вулфгар, расправляясь с мясом. — Он куда-то отправился, но как только вернется в Креган, мои люди привезут его сюда. Возможно, через несколько дней он появится. Потерпи.
— Горожане видели, как горела ферма Хилды. Наверное, грабители. Ты их поймал?
— Да. А ты сомневалась?
Эйслинн не мигая смотрела ему прямо в глаза.
— Нет, господин. Я уже поняла, что ты из тех, кто всегда добивается своего. Что ты сделаешь с ними?
— Они убили дочь старухи, а я прикончил четверых, и столько же пришлось на долю моих людей. Оставшиеся в живых отрицают свою причастность к убийству, хотя все, конечно, по очереди насиловали бедняжку. Завтра плеть погуляет по их спинам, и они отработают пеню, чтобы заплатить Хилде за смерть дочери. А после этого станут моими рабами.
Сердце Эйслинн затрепетало при воспоминании о свисте плети.
— Не слишком утомительно каждое утро пороть людей? — пробормотала она.
— Я не буду наказывать сам. Горожанам больше пристало мстить за старуху.
— Странные у тебя понятия, — заметила девушка. Вулфгар поднял на нее серые глаза. Взволнованная его настойчивым взглядом, Эйслинн постаралась найти себе какое-то занятие и подвинула ему ближе поднос с едой.
— Грабители, конечно, попытались сбежать? — тихо спросила она. — Обычно они трусливы как зайцы, хотя не раз нападали на отцовское поместье.
— Да, но мы с Суэйном погнались за ними. Девушка встревожено оглядела рыцаря.
— Ты не ранен?
Вулфгар откинулся на спинку стула и вытянул ноги.
