Эйслинн с улыбкой оглянулась. В глазах сверкнули лукавые искорки.
— Мама с детства готовила меня к роли хозяйки дома.
— Да, из тебя вышла прекрасная рабыня, — проворчал Вулфгар.
Эйслинн сухо усмехнулась:
— Неужели, господин? Отец сказал как-то, что меня невозможно усмирить.
— Он был прав, — кивнул Вулфгар и, удовлетворенно вздохнув, сел в лохань. — Однако я не хотел бы ничего менять.
— Так ты намереваешься производить на свет незаконных сыновей? — вскинулась Эйслинн.
— Пока ты не доказала своей способности родить бастарда, дорогая.
— Прошло слишком мало времени, господин, — ухмыльнулась Эйслинн, снимая верхнее платье. — Не стоит тешить себя пустыми надеждами. Большинство женщин отличаются плодовитостью. До сих пор тебе просто везло, вот и все.
— Скорее, я был очень осторожен, — поправил он. — Перед тем как поддаться чарам женщины, я имею привычку справляться, много ли у нее детей.
— Но меня ты не спрашивал, — напомнила Эйслинн.
— Просто ты сама не знаешь, можешь ли родить. Это главный недостаток девственниц.
— Значит, у тебя никогда не было целомудренной девушки?
— Я в них не нуждаюсь.
— Хочешь похвастаться, что пожелай ты, и любая девушка будет твоей? — осторожно осведомилась Эйслинн.
— Женщины не очень-то разборчивы. Я мог бы иметь любую.
— О, — задохнулась Эйслинн, — как ты самоуверен! А я… я одна из твоих многочисленных шлюх.
Вулфгар уставился на нее непроницаемым взглядом, лениво растираясь намыленной тканью.
— Скажем, пока ты кажешься мне самой привлекательной, милая.
— Возможно, потому, что я не так стара, как остальные, — отрезала девушка и, шагнув к лохани, встала в вызывающую позу, дотрагиваясь до груди, бедер, талии, словно перечисляя все то, чем наградила ее природа. — Видишь, грудь у меня еще не отвисла, и ноги не кривые. Талия тонкая, а подбородок не исчез в складках жира. Что-то, несомненно, соблазнило тебя овладеть мной без обычных предосторожностей.
Серые глаза весело блеснули. Вулфгар протянул руку и молниеносным движением усадил Эйслинн в лохань. Девушка с криком попыталась вырваться.
— Мое платье, — всхлипывала она, оттягивая мокрую ткань от тела. — Ты испортил мое лучшее платье!
Но Вулфгар лишь громче рассмеялся и приблизился к ней.
— Боюсь, ты лопнешь от тщеславия, если я признаюсь, что никогда не встречал такой красавицы, как ты, или что ты способна навеки очаровать любого мужчину. Да, да, не стоит делать тебе столь откровенные признания, а то зазнаешься.
Он стиснул пальцы, несмотря на то что девушка яростно начала отбиваться.
— Ты, пожалуй, станешь чересчур самоуверенной и посчитаешь, что я никогда не взгляну на другую женщину, потому что нахожу тебя более желанной, чем остальных. Но, поверь, я окажу тебе большую услугу, предупредив: не привязывайся ко мне. Не плачь и не цепляйся за меня, когда на смену тебе придет соперница. Ненавижу оковы, которые трудно разорвать. Не влюбляйся в меня, Эйслинн: ничего, кроме боли, это тебе не принесет.
Девушка уставилась на него блестящими от непролитых слез глазами.
— Не тревожься, ты последний человек во всем христианском мире, в которого я могла бы влюбиться.
— Вот и хорошо, — кивнул Вулфгар.
— Если ты презираешь всех женщин, почему остерег меня? Ты всем говоришь эти слова?
Норманн разжал руки и поудобнее уселся в лохани.
— Нет, ты первая. Просто мне жаль твою молодость и нежность.
Эйслинн, задумчиво вздохнув, положила руки ему на грудь и заглянула в глаза.
— Но я все-таки женщина, Вулфгар. Почему ты добрее ко мне, чем к остальным? Наверное, питаешь ко мне больше чувств.
Она осторожно провела тоненьким пальчиком по шраму, пересекавшему его щеку.
— Берегись, господин, как бы не влюбиться в меня. Вулфгар подхватил девушку и поспешно поставил на пол.
— Я не любил, не люблю и не буду любить ни одной женщины, — спокойно объявил он. — Пока что ты развлекаешь меня, вот и все.
— А кто будет после меня, господин?
— Любая, на кого упадет взгляд, — пожал плечами Вулфгар.
Эйслинн метнулась в темный угол и поскорее закрыла руками уши, трепеща от бессильного гнева. Он никогда не позволит ей взять верх! Играет с ней, как кот с мышкой, и близко не подпускает к своему сердцу! Издевается и смеется над женщинами, не теряя хладнокровия, пока те в ужасе не бегут от его оскорблений. Но она крепкий орешек! Вулфгар еще не испытал ее терпения, не распознал глубин ее натуры, не учел твердости характера. Между ними разгорелась настоящая битва. И пока он предупреждает ее об опасностях любви, Эйслинн ищет слабое место в его хваленом панцире ненависти.
Вздрагивая от холода, она сбросила мокрое платье-рубашку, быстро юркнула в постель и натянула волчьи шкуры до самого подбородка. Когда Вулфгар через несколько минут присоединился к ней, Эйслинн притворилась спящей и отвернулась от него. Однако она почувствовала его пристальный взгляд и улыбнулась, гадая, что он сейчас сделает.
Ей не пришлось томиться в неизвестности. Он перевернул ее на спину, и девушка уставилась в горящие страстью серые глаза.
— Мадемуазель, вы не спите, — поддразнил он.
— Это имеет какое-то значение? — с сарказмом осведомилась она.
Вулфгар, покачав головой, почти коснулся ее губ своими.
— Нет.
Гвинет ступила на освещенную луной поляну и охнула от неожиданности, когда чья-то рука сжала ее плечо. Женщина испуганно вздрогнула, вспомнив грубых неотесанных мужланов, наполнивших зал за ужином, но при виде улыбающегося Рагнора облегченно вздохнула.
— Ты пришла, — рассмеялся он.
— Да, сэр, я здесь.
Рагнор подхватил ее на руки и быстро понес в глубь леса. Сердце Гвинет бешено заколотилось. Она нервно захихикала, обвила руками его шею, чувствуя себя маленькой и беспомощной в сильных мужских объятиях.
— Ты заставляешь меня терять рассудок, — прошептала она ему на ухо. — Трудно поверить, что сегодня утром мы встретились впервые.
Рагнор остановился и, опустив руку, позволил ей медленно соскользнуть на землю.
— Неужели и вправду всего лишь сегодня? — хрипло спросил он, прижимая к себе ее покорное костлявое тело. — Я думал, минули века с той минуты, как я покинул тебя в зале.
У Гвинет закружилась голова.
— О нет, всего-навсего годы, дорогой.
Он яростно прижался к ее устам, словно стремясь раздавить их в жгучем поцелуе, а его ловкие руки меж тем стянули с нее одежду и мягко подтолкнули Гвинет на разостланный плащ. Лаская маленькие груди, Рагнор представлял себе куда более полные упругие холмики, нежную сливочно-белую кожу и кудрявые медно-золотистые пряди, соблазнительно разметавшиеся по точеным плечам. Но вспомнив, что в эту минуту Вулфгар, возможно, наслаждается прелестями этого восхитительного создания, Рагнор раздраженно дернулся, заставив Гвинет испуганно вскрикнуть.
— Что там? Кто-то идет?! — охнула она, лихорадочно пытаясь прикрыться плащом. Но Рагнор снова обнял ее.
— О нет, это игра лунного света.
