Бренниганов не заставит Молли Джеймс плакать!
Сэм сделал попытку придвинуться ближе.
— Отойди, Сэм, или я, клянусь, убью тебя! — Слезы застилали ей глаза, она едва видела Сэма.
— Боже мой! — воскликнула она. — Какой же дурой ты должен считать меня! Я так внимательно слушала весь твой вздор насчет того, что нужно честно следовать своему слову, и сама молола подобную чепуху! А ты даже не счел необходимым оставаться верным мне и данному обещанию хотя бы в течение оговоренного года!
Молли подняла опущенный было пистолет, вновь нацелив его в сердце Сэма.
— Умоляй же меня, Сэм! Умоляй простить тебя! Если ты этого сейчас не сделаешь, клянусь, я спущу курок!
Прежде чем она поняла, что происходит, Сэм сделал резкое движение и выбил у нее из рук пистолет. Испуганный крик Молли заглушил громкий выстрел. Она почувствовала, как не слишком нежно ее сдергивают с телеги и зажимают, как в тисках, железные объятия.
— Пусти меня, Сэм! Черт возьми, пусти! — Она готова была разрыдаться.
— Мне следовало бы убить тебя, когда у меня был шанс! — кричала Молли.
Она сопротивлялась, извивалась в его руках, но не могла вырваться.
— Пусти меня!
— Я отпущу только после того, как ты выслушаешь меня, и не раньше! — пообещал Сэм.
Молли снова безуспешно попыталась вырваться и, наконец, оставив попытки, уперлась руками ему в грудь с яростной обреченностью.
— Вот так-то лучше! — одобрил Сэм.
Молли попыталась не обращать внимания на Сэма, но его сильные бедра прижимались к ее юбке, и она ощущала их жар даже сквозь складки плотной замши.
— Слушай меня, Молли! Я никогда не лгал тебе. Никогда.
— Я тебе не верю!
— Почему? Из-за какой-то записки, которую ты прочитала?
— Да.
— Я хочу взглянуть на эту записку. Дай мне ее!
— Я разорвала ее и пустила по ветру.
— Молли, я говорю тебе правду. Я никогда не лгал тебе. И никогда не изменял, — он даже позволил себе улыбнуться. — С тех самых пор, как я встретил тебя, у меня никогда не возникало ни малейшего желания быть с другой женщиной. Ты можешь знать, что мне хорошо с тобой, как ни с кем никогда не было хорошо, и нет у меня нужды искать женщин на стороне, Молли!
— Но ты… ты изменил мне в день нашей ссоры! Ты был зол на меня, и потому… — она не смогла закончить.
— Как бы ни был я на тебя зол, Молли, мне и в голову не могло придти изменить тебе. Что за глупость! Хочешь ты этого или нет, детка, но я твой муж. Я не изменял тебе, Молли. В доказательство своей верности я могу дать тебе лишь слово, которое для тебя, как я понял, ничего не значит почему-то теперь. Однако, ты ведь можешь спросить свое сердце, и оно откроет тебе правду.
Молли чувствовала биение его пульса на своей руке и видела нежность в его глазах. Здравый смысл подсказывал, что он лжет — а что еще ему остается делать? Записка неопровержимо доказывала: он был с Лили!
Сэм приподнял ей подбородок и захватил ее губы в нежнейшем поцелуе, и поцелуй сказал Молли все лучше слов.
— Спроси свое сердце, детка, — прошептал Сэм.
И Молли спросила свое сердце и получила радостный ответ.
— О, Боже, Сэм! — она обвила его шею руками, и лишь крошечная песчинка сомнений удержала ее от признания в любви.
Горячие слезы скатились по ее щекам, и Сэм стер их с лица Молли подушечкой пальца.
— Все хорошо, детка, — сказал он. — Доверяй мне, и я обещаю тебе, что ты никогда ни о чем не пожалеешь.
Он поднял Молли на руки и понес в дом.
— Ли Чин!
Маленький китаец высунул голову из кухонной двери.
— Скажи, пусть кто-нибудь позаботится об Эль Труэно. Мы с миссис Бренниган будем ужинать в своей комнате.
Широкими шагами он поднялся по лестнице.
— Но пока что у нас еще не пробудился аппетит, — добавил он. — Я дам тебе знать, когда подать нам ужин.
Ли Чин понимающе улыбнулся и скрылся на кухне. Сэм закрыл дверь спальни.
Оставшиеся дни недели прошли спокойно. Сэм ни разу не упомянул о записке, и Молли тоже не затевала разговор о ней. Они оба делали вид, будто ничего не произошло. Так было проще всего.
Молли продолжала работать допоздна, мысли разбредались в разные стороны, иногда ей случалось думать и об Эммите-младшем, и мало-помалу где-то в глубине сознания у нее зародился один замысел, и в субботу она устроила себе выходной, чтобы осуществить его.
Вместо того, чтобы, как обычно, поехать в «Леди Джей», Молли отправилась проведать Эммита- младшего.
Мальчик тихо играл во дворе, когда она подъехала и спешилась.
— 3-здр-равств-вуйте, т-тетя М-молли.
— Здравствуй, Эммит.
Она подошла и встала рядом с ним. Под ногами ласково колыхалась мягкая трава, а солнце пригревало спину, легкий ветерок освежал тело.
— Во что играешь? — поинтересовалась Молли.
— В б-бильбоке.
— Можно, и я попробую?
— К-конечно.
Молли наклонилась и взяла из рук ребенка палку. К одному концу палки были прикреплены деревянная чашка и веревка с привязанным круглым шаром.
Суть игры заключалась в том, чтобы, раскачав шар, закинуть его в чашку, а это было не так-то легко, как казалось.
После нескольких безуспешных попыток Молли отдала палку Эммиту, и он гордо, раз за разом, с ритмичным стуком стал попадать мячиком в чашку.
— У тебя здорово получается, — сказала Молли, осторожно подбираясь к главному. — Я слышала, ты еще и поешь замечательно.
От похвалы Эммит просиял. Ветерок шевельнул его блестящие каштановые волосы.
— Я-я л-люблю п-петь.
— Как насчет того, чтобы спеть что-нибудь сейчас для меня?
— П-прямо с-сейчас?
— Ты знаешь песню «Клементина»? Мальчик довольно кивнул головой:
— Конечно!
Эммит, не дожидаясь повторных просьб, начал петь. Его голос, обычно мягкий и робкий, разнесся по двору так звонко, что даже Пейшенс вышла на террасу, чтобы узнать, с чего это вдруг запел ее сын.
Молли улыбнулась ей и приветственно помахала рукой, однако, не подошла к Пейшенс.
Эммит тоже помахал матери рукой, продолжая при этом петь не сбиваясь и не пропуская ни единого слова песни.
Молли улыбнулась, когда мальчик закончил петь:
— Превосходно, Эммит!
Он смущенно опустил глаза и поковырял носком ботинка землю.
— С-спасибо, т-тебя М-молли.
