выяснится, что случилось.
Слезы ручьями текли по щекам Молли.
— Пожалуйста, Ангелина, оставь все, как есть! Не вздумай что-либо выяснять! Ты ничего не сможешь изменить. Никто ничего не сможет сделать.
Она повернулась и направилась к двери, намереваясь правдами-неправдами избежать встречи с дядей, что, к счастью, ей и удалось.
Ангелина смотрела Молли вслед. Плечи девушки были удрученно опущены, словно последняя надежда покинула ее.
Ангелина видела Молли такой лишь однажды — когда та была еще девочкой. Было это в день смерти ее матери. Отец предоставил дочь самой себе, вынудив переносить горе в одиночестве. После смерти жены он вообще мало обращал на девочку внимания. Хотя Молли и научилась скрывать свои чувства, Ангелина знала, что она всегда была одинока.
Затем Молли встретила Сэма, и Ангелина стала замечать неуловимые перемены в ее глазах: в них лучилось тепло всякий раз, когда она смотрела на своего мужа. Молли любила его, в этом Ангелина не сомневалась.
Что ж, завоевать любовь Молли было вполне под силу Большому Гринго. Однако, Молли Джеймс любовь давалась нелегко.
Может быть, со временем они разберутся в своих чувствах. Ангелина надеялась, что так оно и будет. Хотела себе в том признаться hija или нет, но Молли, как воздух, как свет, как хлеб — как сама жизнь, нуждалась в любви Сэма.
Ангелина была сердечной женщиной и всем желала добра: и Сэму, и Молли — но Молли в особенности.
Молли жила, работала: ела, спала — все, как в тумане. Дни приходили и уходили — бесконечные часы, проводимые ею в седле. Она разъезжала по своему ранчо от рассвета до заката, стараясь хоть каким- нибудь пустяком, но непременно занять свои мысли, вытеснив из головы болезненные воспоминания.
Она пыталась разлюбить Сэма. Наверняка должны были быть сказанные им слова или дела, которые доказывали бы, что он никогда не любил ее. Молли старалась сосредоточиться на них. Но сколько не копалась она в памяти, не смогла ничего подобного припомнить. Он был ей настоящим мужем, прекрасным любовником и добрым другом.
Все его поступки говорили о том, что он любит ее — кроме записки от Лили, только тот листок бумаги с ровными строчками свидетельствовал не в его пользу. И зачем только она в ярости разорвала записку?
Сейчас Молли жалела, что не может снова на нее взглянуть и перечитать те слова, чтобы убедиться: Сэм не был ей верен. Но в его измену почти невозможно было поверить!
Всякий раз, думая о Сэме, она вспоминала его искренность. Каждое слово, каждая фраза и каждый поступок, казалось, шли от сердца.
Что ж, возможно, он был прекрасным актером, или же просто-напросто спросил свое сердце, как однажды советовал ей, и понял, что вовсе ее не любит.
Как бы там ни было, Молли страдала. Она не могла есть, не могла спать, похудела, и ее волосы больше не сияли прежним медным отливом.
Джейсон Фоли не высказывал своего мнения. Она сообщила ему, что они с Сэмом решили развестись, потому как их брак являлся лишь деловым соглашением, цель которого состояла в заключении контрактов по поставкам леса компании «Рио-Гранд», а контракты были уже заключены, и ничто не мешало им теперь расторгнуть брак.
Джейсону, казалось, не было до всего этого никакого дела. Большую часть времени он проводил с вдовой. Даже если Сэм и был до сих пор влюблен в Лилиан Роуз и хотел бы вернуть прошлое, увы, расположение прекрасной вдовы уже обратилось к другому человеку.
Ну что ж, подумала Молли, раз уж ей суждено томиться по своей потерянной любви, будет только справедливо, если и Сэм помучается тоже.
Мысль о том, что ее муж, пусть даже бывший, вновь добивается любви Лили, вызвала у Молли новый приступ всхлипываний, довольно частых в последние дни.
Она стояла в конюшне, поглощенная жалостью к себе, и расчесывала блестящую гриву и хвост Эль Труэно, как вдруг услышала шаги дяди, приглушенные соломой, рассыпанной по каменному полу.
Что он здесь делает? Какой сегодня день? Последнее время она с трудом отдавала себе отчет, что вокруг происходит.
Джейсон подошел к ней.
— Молли, дорогая, я беспокоюсь о тебе. — Одетый в серые брюки и синий сюртук, он выглядел, как всегда, безупречно.
— Что вы хотите, Джейсон?
— Я хочу знать, что происходит. Я вижу, ты сама не своя.
Он подошел к ней ближе. Молли почувствовала исходивший от него запах хорошего одеколона, что, как ни странно, только усилило ее отвращение.
— Ничего не происходит, просто… э… я слишком занята работой.
Джейсон провел пальцем по ее руке. Молли неожиданно бросило в дрожь.
— Ты всегда очень много работала, дорогая, но не всегда так выглядела. Думаю, твоему мужу следовало бы настоять, чтобы ты больше заботилась о доме, нежели о ранчо. Может, именно поэтому он тебя оставил? Не следует ли тебе научиться женственности, Молли?
Колкость его слов разозлила ее.
— Это не ваше дело, Джейсон!
Его взгляд задержался на ее груди, и Молли увидела вожделение, вспыхнувшее в черных глубинах его глаз. Она вспомнила, что случилось, когда в прошлый раз он застал ее одну в конюшне, и новая волна дрожи сотрясла ее тело.
Попятясь назад, она положила руку на пистолет, лежавший в кармане, и прикосновение к холодному металлу успокоило ее.
Фоли сверлил ее взглядом, и она заметила едва уловимое изменение в его поведении: словно он вел какую-то внутреннюю борьбу и, наконец, сдался.
— Может быть, ты нуждаешься в некотором внимании? — его голос был мягок, а смысл слов не вызывал сомнений.
Молли вытащила пистолет. Слава Богу, сегодня она надела бриджи, потому как намеревалась целый день чистить конюшню, и пистолет оказался на месте — там, куда она его положила — в кармане.
Глаза Джейсона Фоли ощупали ее с головы до ног и остановились на пистолете.
— Я восхищен твоей храбростью, Молли. Ты необыкновенная женщина!
— Убирайся отсюда, Джейсон! Я, не раздумывая, застрелю тебя.
— Я уже говорил однажды тебе, Молли, что ты возбуждаешь во мне нечто такое, с чем я не в силах справиться. Мне не побороть в себе эту непреодолимую страсть, и я не могу больше ее сдерживать. Я хочу тебя, Молли!
— А что ж вдова? Разве Лили тебе не достаточно?
— Лилиан — благородная светская леди. Ты же, Молли, сама страсть, дьявольское отродье! И Господь простит меня, потому что хочу тебя больше самой жизни.
Джейсон приблизился. Молли взвела курок.
— Однажды я позволила тебе подойти к себе очень близко, но больше этого не повторится, не надейся! Еще один твой шаг, и я стреляю!
Джейсон Фоли побледнел. На миг, казалось, его охватила нерешительность, но затем черные глубины глаз снова вспыхнули той жестокостью, которую замечала в них Молли и раньше.
— Я не причиню тебе боли, дорогая, — подманивал он. — То была ошибка. Мне следовало бы не наказывать тебя за страсть, а овладеть твоим возбуждающим в мужчинах желание телом. Иди же ко мне, Молли. Ты узнаешь любовь Господа к себе! Иди!
Молли твердо сжимала в руке пистолет.
— Ты ненормален, Джейсон! Убирайся и оставь меня в покое!
— Хорошо, Молли, — неожиданно согласился Джейсон, делая шаг назад, — я уйду, раз ты
