— Никогда не знаешь, какие сведения могут пригодиться.
— Тетя, у меня, кажется, болят ноги, мне не до танцев.
— Не можете найти для нее подходящих туфель, Люция? Значит, будете учиться танцевать в чулках, без туфель. По крайней мере, если наступите мне на ногу, не будет так больно.
Диана отчаянно пыталась найти подходящие слова, чтобы поставить его на место. Ее пальцы бессознательно сжали рюмку бокала.
— Не надо, Диана.
Она непонимающе моргнула.
— Лучше не выплескивать вино на мою рубашку. Кенуорси — мой камердинер — будет очень недоволен. Вы пожалеете, если он вас невзлюбит, это точно.
— Денди.
— Благодарю вас. Выпьем за это?
— Хлыщ!..
— Дорогая моя, я убеждена, что на этом лучше остановиться. Лайонел, пойдемте в музыкальную комнату. Дидье!
Через час Диана освоила котильон и два контрданса; она была возбуждена, смеялась, веселилась.
Джемисон постучал в дверь музыкальной комнаты и посмотрел на Дидье.
— Да? — спросила Люция.
— Пришел человек от лорда Чендона, миледи. Говорит, что ему нужен лорд Сент-Левен.
— Человек от маркиза? — спросил Лайонел, отпустив Диану.
— Да, милорд.
— Люция, Диана, извините меня. — Он вышел из музыкальной комнаты, оставив Дидье и дам в недоумении.
— Какой маркиз, тетушка?
— Маркиз Чендон, дорогая. Наш старый друг и отец близкого друга Лайонела — Хока, графа Ротмерского.
— Хок и Лайон? [2] Уменьшительные имена в Англии мне кажутся глупыми.
— Возможно. На самом деле Хока зовут Филип, его жену — Фрэнсис. У них большой конный завод в Йоркшире. Интересно, что все-таки произошло?
Через пять минут, когда Лайонел вернулся в салон, они все узнали.
— Мне нужно ехать, Люция. Из-за Фрэнсис. Маркиз получил сообщение от Хока, что у нее начались роды раньше срока. Ей очень плохо.
— У нее второй ребенок. Я думала, что во второй раз это пройдет легче.
— Как видите, нет.
— Бедная девочка.
— Я еду, буду сообщать вам…
— Глупости, мой мальчик. Я поеду с тобой.
— И я тоже, — сказала Диана.
— Но, Люция…
— Ты попусту тратишь время, Лайонел. Заезжай за нами не позже, чем через час. Мы с Дианой будем готовы.
В Десборо-Холл они приехали вечером. Лошадей загнали, женщины устали в дороге. Люция взглянула на маркиза: подавленный, с измученным лицом, он выглядел растерянным.
— Она еще держится, — произнес маркиз. — Люция, я рад вашему приезду. Лайонел, мальчик мой, идите к Хоку, ему сейчас очень плохо. Кто это с вами?
— Меня зовут Диана Саварол, сэр.
— Приятно познакомиться, дорогая. Идемте.
— Я хочу видеть Фрэнсис, — сказала Люция, следуя за маркизом в зал. — И поговорить с ее врачом.
Вид дрожащего Филипа Хоксбери, графа Ротмерского, поразил Диану. Одного роста с Лайонелом, смуглый, с ярко-зелеными глазами, граф напрягся, его большие руки сжимали плечи Лайонела.
— Лайонел, это длится уже почти три дня! Господи, что мне делать?
Лайонел в этой ситуации был беспомощен и зол на самого себя. Он-то надеялся… каждую милю этой проклятой дороги на север молился, чтобы Фрэнсис уже родила, а Хок встретил их с улыбкой и, радостный, восторженный хлопнул бы друга по плечу.
— Диана, дорогая, — спокойно проговорила Люция, — здесь дворецкого зовут Гриньон. Представься ему, и он позаботится о тебе. А я пойду к Фрэнсис.
Диана молча кивнула. Она посмотрела на маленького пухлого человечка, бледного и осунувшегося, не сводящего глаз с хозяина. Не замеченная никем, она проскользнула в библиотеку и села на софу. Послышался крик: высокий, хриплый, полный такой боли; что у Дианы перехватило дыхание.
Она услышала быстрый топот, бросилась к дверям и увидела бегущих наверх Лайонела и Хока.
— Боже, я не должен был оставлять ее!
Лайонел обернулся и увидел Диану, которая с бледным лицом стояла у лестницы.
— Оставайтесь здесь! — крикнул он.
Вдвоем с Хоком они ворвались в спальню. У постели Люция склонилась над Фрэнсис, с другой стороны стояли врач и сиделка. Врач что-то говорил и отчаянно жестикулировал, но Люция не обращала на него внимания.
— Фрэнсис!
— Хок, — взглянула Люция на графа, — идите помогите мне. Лайонел, убери отсюда этого болвана!
Маркиз взял доктора под руку и выставил из комнаты.
— Мне удалось повернуть ребенка в правильное положение, несмотря на попытки этого дурака врача мне помешать. Теперь, Хок, нажимайте ей на живот. Фрэнсис, детка, посмотрите на меня! Тужьтесь изо всех сил! Вы слышите меня?
Фрэнсис застонала. Она услышала слова, обращенные к ней, узнала голос Люции и бессмысленно посмотрела на мужа.
— Снимите с нее одеяла, Хок. Теперь тужьтесь, Фрэнсис! Высокий воющий крик заставил Лайонела вздрогнуть. Он видел, как Хок надавил на живот Фрэнсис, как Люция махнула рукой повитухе, как они приподняли ноги роженицы и развели их в стороны, как рука Люции вошла во Фрэнсис. Он закрыл глаза и стал молиться.
— Тужьтесь, Фрэнсис! Хок, давите сильнее!
Лайонел слышал хриплые крики Фрэнсис, разрывающие тишину в спальне.
— Боже, прошу тебя…
— Ребенок… я держу его! Еще, Фрэнсис! Давай, девочка, изо всех сил! Нажимайте, Хок, — это единственный способ ей помочь.
Лайонел открыл глаза и увидел, как руки Люции поддерживают маленькую темную головку.
— Головка вышла. Перестаньте тужиться, Фрэнсис. — Люция взялась за крошечные плечики и легко вынула ребенка.
— Девочка, Хок. У вас прелестная дочка!
В следующее мгновение в комнате все смешалось. Женщина, которую Лайонел раньше не заметил, бросилась к ребенку, как только раздался громкий крик. Лайонел увидел, что голова Фрэнсис откинулась на подушку: она потеряла сознание. Хок замер на месте.
— У вас дочка, — повторила Люция, глядя на Хока. Но Хок ничего не слышал, он склонился над женой, нежно поглаживая ее лицо.
— С ней все будет в порядке, — сказала Люция. Она сделала знак повитухе, и они выполнили последние послеродовые операции. Люция выпрямилась, и Лайонелу, страшно гордому за тетушку, хотелось кричать.
— Хок, теперь вы должны уйти. Я позабочусь о Фрэнсис. С ней все будет в порядке. Вы понимаете?
