— Я хочу знать, почему вы ударили мою лошадь.
— Вашу лошадь?! А мне казалось, что здесь все принадлежит вашему отцу!
— Танис — моя. Но это не имеет значения. Зачем вы били безответное животное?
— Я уже говорила вам, она злюка.
Диана подумала, что если бы она теперь не смотрела на Патрицию по-новому, то смогла бы проявить больше терпимости и понимания. А теперь ей хотелось отколотить эту девицу. Изменять Дэниелу, доброму, мягкому Дэниелу! Это уж слишком! Господи, ведь Патриции всего восемнадцать, и она вышла замуж всего несколько месяцев назад. Но разве изменнице Шарлотте не было столько же, когда она предала Лайонела?
— Да, Танис — кобыла с норовом, — наконец сказала Диана, возвращаясь к начатому разговору. — Но ее нужно поощрять, а не обламывать. Вы больше никогда не сядете на нее.
— Миледи, вы здесь больше не хозяйка, на что вам уже указала Дебора. И вы не имеете права запрещать мне что-либо. Когда вы уедете — а вы очень скоро уедете, — я буду делать то, что захочу.
— Если я уеду, то, будьте уверены, эту лошадь я заберу с собой!
— Ваша лошадь достаточно крупная, чтобы носить Дэниела. Не думаю, что вам удастся забрать ее.
Диана растерянно посмотрела на свою невестку.
— Дэниел никогда не ударит животное, он вообще не обидит слабого.
— Дэниел слишком мягкий, — пожав плечами, сказала Патриция.
— Вы считаете его мягким, потому что он добрый?
Патриция не ответила. Она надула губы, отчего стала походить на обиженное дитя.
— Тогда зачем вы вышли за него замуж?
— А это, милая Диана, вас не касается. И если вы закончили ваши нападки, я пойду — у меня много дел.
— Каких дел? Насколько я заметила, благодаря щедрости моего отца вы вообще ничего не делаете.
— Я — леди, — сказала она, затем небрежно махнула рукой в сторону крикетных лунок. — И к тому же я все лучше и лучше играю в эту глупую игру.
Диана рассмеялась.
— Прекратите смеяться, вы, нахалка! Я — настоящая леди!
— Вы, Патриция, просто избалованная и безмозглая. Даже близко не подходите к Танис. И к моему мужу тоже.
Глаза Патриции блеснули.
— Знаете, я видела его совершенно голым, выходящим из воды. У него все тело загорелое, кроме… Если бы вас не было поблизости, то, может быть… — Она улыбнулась Диане самой кокетливой улыбкой. — Кто знает, что бы тогда было?
Ну почему она не может придержать язык? Диана поняла, что Патриция нащупала ее больное место и бьет прицельно. Может ли быть ее ревность такой очевидной? Видимо, да. Патриция неглупа. Тоже мне, леди! Уже спокойнее Диана повторила:
— Держитесь подальше от Лайонела.
— Посмотрим, ладно? Я все-таки намного моложе и не такая обгоревшая. — Патриция томно улыбнулась, подняла свой зонтик и пошла прочь.
Диана огорчилась, поняв, что в таких перепалках она не сильна. «Надо было дать ей затрещину и вывалять по земле», — подумала Диана, после чего глубоко вздохнула, вспомнив, каким был остров Саварол до появления здесь Деборы и Патриции. Все дышало таким покоем! Было даже немного скучновато. Как бы ей хотелось поскучать теперь!
— С этой вам никак не сладить, миссис, — сказала Дидо, вынырнув из палисадника за деревом франжипани.
— Как всегда подслушиваешь, Дидо? Нехорошо. Но ты права, она меня просто разнесла.
Дидо потрепала Диану по плечу.
— Вы и ваш красивый муженек скоро отсюда уедете, и вы позабудете всю эту чепуху.
— А что будет с моими друзьями, когда я уеду? — отозвалась Диана.
— Это уж вашему батюшке решать. Может, и зря он женился на этой своей миссис. Наверное, она здорово его одурачила. А вы уж успокойтесь и пойдите найдите своего муженька. Шли бы вы с ним в постельку. Тогда снова будете улыбаться.
Дидо была права. Тогда она снова заулыбалась бы, как дурочка. Диану пугала власть над ней Лайонела, особенно с тех пор, как она бывала нежной, словно утренняя роса, от одного его прикосновения. Ей стало интересно, почему она не обладает такой же властью над мужем. Может, она и обладает ею, но совсем немного. Лайонел однажды сказал, что все мужчины — простые создания и в этом отношении ничего не усложняют. Нет, власти такой у нее почти нет. И прежде всего потому, что Лайонел не любит ее.
— Я должна все вернуть на свои места, — сказала Диана, кивнув старой негритянке.
Почти час она писала письмо Люции; сокращенное изложение всех приключений после отъезда из Лондона. Ее не удивило, что на плечи ей легли сильные руки Лайонела и чуть сжали их, ее не удивил и собственный отклик на это прикосновение.
— Это Люции? — спросил он, и Диана услышала веселые нотки в его голосе. — Ты написала ей, что сделала меня честным человеком? — Он наклонился и нежно поцеловал ее в ушко.
— А я правда сделала? — спросила она и повернулась, чтобы посмотреть мужу в лицо.
На нем были штаны из оленьей кожи и белая рубашка с открытым воротом. Сильная загорелая шея, густые завитки каштановых волос на груди… Диане захотелось прикоснуться к нему.
В такой одежде Лайонел скорее походил на плантатора, чем на джентльмена из Лондона. Он был загорелый, крепкий и сильный. В животе Дианы разлилось тепло, она вздрогнула. Лайонел заметил это и ответил ленивой, довольной улыбкой. Его ладони легли на горло Дианы и слегка погладили бившуюся на шее жилку.
— Так что ты спросила? — произнес он не менее ласковым голосом, чем тот голубь.
Она не имела ни малейшего представления, о чем шла речь, — она потеряла нить разговора. И чтобы не ударить в грязь лицом, она решила не переспрашивать, а вместо этого заметила:
— У меня была крайне неприятная беседа с Патрицией.
— То есть ты стукнула ее кулаком в лицо?
— Нет. Она меня победила.
Его руки замерли.
— Не верю, — медленно проговорил он. — Насколько я знаю, ты, как охотничий пес, никогда не сдаешься. Могу в доказательство показать свои шрамы.
— Она сказала, что видела тебя голым и что у тебя все тело загорелое, кроме… ну, и о том, что бы ты сделал, не будь меня поблизости. А потом без всякого перехода заявила, что она — леди!
Лайонел расхохотался:
— Ревнуешь, малышка?
Она отпрянула от его волшебных рук, встала и рывком одернула юбки.
— Это вовсе не смешно.
— Возможно, нет, — мягко согласился он. — А ты не предъявляла ей никаких обвинений, нет?
— Нет, — ответила она несчастным голосом. — Лайонел, я не знаю, что делать.
— Сейчас время сиесты. Позволь мне целовать и любить тебя, пока ты не завоешь от наслаждения.
— А ты? Тоже завоешь от наслаждения?
— Я не вою, — усмехнулся он. — Мужчине полагается стонать, идти все глубже, целовать твою грудь и ласкать тебя пальцами.
При этих словах Диана залилась краской.
— Диана, ты просто прелесть! — Лайонел притянул жену к себе и прижал ее лицо к своему плечу. — Мы что-нибудь придумаем, милая. Не нужно из-за этого волноваться. У меня есть планы относительно Дэниела.
— Какие именно? — Диана прижималась к его плечу, поэтому вопрос прозвучал приглушенно. Ей так
