Почувствовав, как ему под голову кладут маленькую подушку, Дориан открыл глаза.
Господи, одурманенный теплом и душистой водой, он совершенно забыл про свою наготу… а ведь рядом ведьма.
– Сейчас тебе нужно только отмокать, – спокойно произнесла Гвендолин. – Откинься назад, а я сделаю все остальное.
Он не понял, что имелось в виду под остальным, и вздрогнул, когда ему на голову опустился пузырь со льдом.
– Я буду держать его, не волнуйся, он не упадет.
Но Дориана взволновало совсем другое. Ванна была не самой глубокой в мире, и он отчетливо видел свое мужское достоинство.
Хотя было уже поздно, он все-таки накинул на себя полотенце, придерживая его рукой, чтобы не всплыло. Тут же он услышал нечто похожее на смешок, однако не стал поднимать голову.
– У тебя нет ничего, чего бы я не видела раньше, – донесся до него голос ведьмы. – Правда, у детей или трупов, но, думаю, все представители мужского пола устроены одинаково.
Дориан откинулся на подушечку и закрыл глаза, пытаясь собрать кусочки головоломки. Больница… свои представления о работе. Подозрительная покладистость ее родственников. Бесстрашие. Тазик, как только он ему понадобился… Уверенность в себе.
Он начал кое-что понимать. У многих женщин есть навыки ухода за больными, и все же…
Он вернулся к ее последним словам. Конечно, не одна женщина видела обнаженных мальчиков, но… мужские трупы?
– И часто вы находились у смертного одра, мисс Адамс? – спросил он, не открывая глаз. Так ему легче думать: глаза все еще болели, хотя боль заметно ослабела.
– Я больше не мисс Адамс, – возразила Гвендолин. – Мы женаты, и не говори, что ты забыл.
– Ах да, как-то забыл. Видимо, из-за… мертвых тел. Меня очень интересуют ваши трупы, леди Ронсли.
– И меня тоже. Ты не поверишь, с какими пришлось столкнуться трудностями. Вообще-то найти свежий труп – задача почти невыполнимая, но это не причина, чтобы врачи-мужчины вели себя так эгоистично. Как можно чему-то научиться, если вам не разрешают присутствовать при вскрытии?
– Понятия не имею.
– Мне пришлось в конце концов поспорить с одним из студентов мистера Найтли. Этот идиот заявил, что я потеряю сознание, упаду на каменный пол и получу сотрясение мозга. А я поставила десять фунтов, что ничего такого не произойдет. В результате он сам развалился на части. – В ее голосе слышалась нотка гордости. – Убрав с дороги бесчувственное тело, чтобы случайно не наступить на него, я сама продолжила вскрытие. Это было в высшей степени интересно. Нельзя узнать так много, изучая живых.
– Какое разочарование, – пробормотал Дориан.
– Вот именно. Я ожидала, что будет достаточно проявить себя один раз, так нет! Этот раз оказался первым и последним, когда я держала в руках инструменты. Я добилась только разрешения присутствовать на вскрытиях, да и то в строжайшей тайне от моей семьи. Даже с больными, живыми, разумеется, людьми, я не могла доказать свою компетентность. Когда дежурил, мистер Найтли, я имела право лишь помогать ему. Он приказывал, а бедная девушка обязана безропотно подчиняться, хотя его рекомендации основывались на давно устаревших теориях.
Вчера Дориан выскочил бы из ванны и побежал топиться в болоте. Но сегодня, хотя часть разума твердила, что бегство – лучший выход, ему было так тепло, так уютно…
Поэтому он сказал довольно мягко:
– Неудивительно, что ты ухватилась за возможность иметь собственного больного.
«А потом и собственный труп», – добавил он мысленно. Особого значения это не имело. Если она решит вскрыть его бренные останки, он не сможет возражать.
Гвендолин промолчала. Дориан лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь душистым туманом. Ее запах тоже присутствовал, смешиваясь с ароматом лаванды. То ли от этого запаха, то ли от перенесенных страданий он чувствовал легкое головокружение.
– Я, конечно, не считаю всех докторов глупцами, – сказала в конце концов Гвендолин, – но вряд ли Абонвиль может в них разобраться. Берти еще хуже. Он наверняка послал бы за специалистами из Лондона и Эдинбурга, а у него талант делать все шиворот-навыворот.
– Понимаю, ты пришла меня спасти.
– От ненормальных врачей, – быстро сказала Гвендолин – Я не волшебница и понимаю, что далеко не все мозговые заболевания излечимы. Правда, мне ничего не известно о твоей болезни, – добавила она раздраженно. – Мистер Нибонс даже рта не раскрыл, и я бы только потеряла время, если бы начала с ним спорить. К тому же слова редко помогают; мне придется опять доказывать свою компетентность.
Дориан вспомнил, как быстро и умело она вытащила его из болота, вспомнил спокойствие, с каким она встретила его попытки напугать ее, и квалифицированную помощь, которую оказала ему всего несколько минут назад.
Он давно уже не чувствовал такого покоя, такого умиротворения. Да и было ли оно у него хоть когда- нибудь?
Он постоянно злился на себя за свою слабость, ненавидел деда, который, как и упомянутые Гвендолин врачи, не терпел возражений.
– Дориан открыл глаза и медленно повернул голову.
Девушка придерживала на его голове пузырь со льдом, поглядывая на него спокойными зелеными глазами.
