– Все это кажется… мистическим.
До сего момента Мари не умела себя излечивать. Она даже не могла избавиться от синдрома похмелья с помощью четырех таблеток адвила и волшебной палочки с предоплатой.
Раньше она не умела заглядывать в будущее. Но, пробудившись от глубокого сна незадолго до рассвета, каким-то образом поняла, что должна оказаться внизу. И совершила этот лебединый нырок, будто знала, что Макрив вернулся. Но как?
– А где теперь Макрив?
– Ридстром допрашивает его, – ответил Кейд.
– Вы видели глаза оборотня, когда она его прижала? – спросил Тирни, жуя фрукт. – Он знал, что она убьет его. – Тирни перевел на Мари хмурый взгляд: – Невозможно представить, что это ты разрушила гробницу. – Как и остальные, Тирни смотрел на нее как на диковинку – с восхищением и опаской. – Выходит, ты не шутила, когда говорила, что только все взрываешь?
– Оставьте ее в покое. – Тера присела рядом с Мари и стала гладить ее спутанные волосы. – Разве не видите, что Марикета в шоке?
Да, в шоке, растерянности и страдала от того, что была такой грязной. Она все еще чувствовала на себе зловоние инкуби, хотя и помылась под дождем. Теперь Она хотела все знать о дальнейших планах…
В пещеру вошли Макрив и Ридстром. Все, кроме Мари, вскочили на ноги.
– Какого черта он здесь делает? – взревел Кейд, скользнув рукой к рукоятке меча.
– Кейд, выйдем отсюда, – попросил Ридстром тоном, не терпящим возражений. По-королевски. – И вы все. Нам есть что обсудить.
– А Макрив?
Тера стрельнула в оборотня уничтожающим взглядом.
– Оставьте его.
– А что, если он попытается обидеть Марикету? – спросил Тирни.
– Если оборотень попытается это сделать, – мягким тоном сказала Марикета, не поднимая глаз, – она закончит то, что начала раньше.
Ридстром поднял брови и направился к выходу. Остальные нехотя потянулись за ним.
Оставшись с Мари наедине, Макрив нервно ходил взад-вперед, поглядывая на нее, и ругался по- гэльски. Кое-что она понимала, ведь ее мать была друидкой, и, уловив в потоке бранных слов одно, означавшее «ведьма», догадалась в общих чертах о ходе его мыслей.
Ворчание Макрива не мешало ей услышать разговор, происходивший снаружи. Ридстром объяснял, что произойдет, если Мари не позвонит своему сообществу до восхода полной луны, и что на Макрива возложена миссия доставить ее назад.
У остальных тут же нашлась тысяча причин, чтобы самим исполнить эту миссию. Во-первых, они собирались убить Макрива, поэтому не видели его в роли ее сопровождающего. Во-вторых, они сами хотели защитить «смертную малышку». Лучники – потому что воспринимали ее как фею, а Кейд – потому что «испытывал в этом потребность».
Но Ридстром хотел оставить оборотня в живых, чтобы в случае чего он мог сражаться с ними на одной стороне. Он пригодится, рассуждал Ридстром, чтобы охранять Мари по пути к цивилизации, потому что теперь ситуация стала куда опаснее той, что была до их прибытия к гробнице.
Человеческие армии пришли в движение и представляли для Мари реальную угрозу.
Но остальные питали к Макриву неприязнь и недоверие. И пришли к выводу, что Бауэн Ожесточенный не очень хорошо вписывается в их компанию.
Бауэн Ожесточенный? Как точно.
Еще они пришли к выводу, что не знают более жестокого, безжалостного и коварного бессмертного, чем Бауэн Макрив.
Ощерившись в их направлении, Макрив повернулся к ней, надеясь на то, что она ничего не слышала. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Что он хотел ей сказать? Что он мог сказать? «Виноват, что подверг тебя пыткам и страху, знаю, что ты никогда не оправишься, но…»
– Я думал, что вы сумеете выбраться, – произнес он, наконец. – Я не хотел, чтобы вы просидели там столько времени. – Она проигнорировала его слова, глядя на дальнюю стену пещеры. – И не мог вернуться раньше, потому что сам оказался в заключении, без еды и питья. Откуда нельзя было выбраться.
Хорошо. Когда она опять не среагировала, его разочарование достигло апогея. Он провел новой кистью по своему лицу, все еще удивляясь ее восстановлению. Потом, будто не мог ничего с собой поделать, пристроился рядом.
Так и сидели они у огня. Враги. Он почти убил ее. Она чуть не убила его. И по какой-то непонятной причине этот момент показался Мари самым настоящим из всей безумной ночи, потому что присутствие Макрива стало для нее на каком-то уровне… успокаивающим.
– Тебе нужно снять с меня это проклятие, Марикета.
Наконец он привлек к себе ее внимание, и она повернула к нему лицо со сдвинутыми бровями.
– Уже сняла.
– Я знаю. Одно. Но ты наслала на меня и другое. Она ущипнула себя за лоб.
– О чем ты?
– В какой-то момент, когда мы целовались, ты заколдовала меня. Сделала что-то такое… что я теперь считаю тебя своей подругой.
– С чего ты взял, что я это сделала? – поинтересовалась она, пытаясь припомнить ту смутную ночь.
– Потому что показала, что не боишься применять против меня колдовство. И валькирия Нике подтвердила это. Еще она сказала, что ты можешь меня расколдовать.
Мари сглотнула образовавшийся в горле ком. Она знала Нике и доверяла ей.
Макрив изучал ее лицо.
– Будешь отрицать?
«Хочешь меня с такой же силой, с какой я хочу тебя…» Она постаралась не выдать удивления. О Геката, неужели она заставила его возжелать ее? До такой степени, что он поверил, будто она его пара? Мари покраснела.
И ее губы приоткрылись. Предсказание.
В нем говорилось о том, что если бессмертный воин признает Долгожданную своей, то похитит ее из «Дома ведьм». И никакая магия на свете не заставит его отпустить ее.
Неужели это о Макриве шла речь в предсказании?
Бессмертный? Да. Воин? Да. Кто признал ее своей? Он!
Но может, она это спровоцировала своей бесконтрольной силой? Скорее всего.
– Если ты ничего не делала, так и скажи. Поклянись Законом, что не делала, и тогда мы попытаемся понять, что происходит.
Она не могла утверждать, что это было делом ее рук, но не могла утверждать и обратного.
– Ты, вероятно, слишком слаба, чтобы снять второе проклятие. Я это понимаю, но требую сделать это во имя твоего же блага. Слишком велико желание относиться к тебе как к моей избраннице. И оно непреодолимо.
– Наверное, ты шутишь!
Бросив на него испуганный взгляд, Мари отодвинулась.
– Нет, не в этом смысле, – поднял он предупреждающе ладонь.
– Я не стала бы заниматься с тобой сексом, даже если бы ты был последним бессмертным на земле!
– Пара – это нечто большее, а не только это, – хмуро уточнил он.
На ее лице появилось недоверчивое выражение.
– Тогда скажи, что расколдуешь меня, после того как отдохнешь. Чтобы мне не пришлось объяснять, что я имел в виду. – Он встал и снова стал прохаживаться. – И нам больше не придется разговаривать друг с другом. Знаю, что и ты хочешь этого не меньше меня.
– Ты не представляешь.
