буквальном смысле.
По непонятной причине у Мари в сумке не оказалось карманного вибратора. Он трижды в день приносил ей облегчение, в котором она испытывала потребность, как больной в лекарстве. Так что могла бы даже попросить на него рецепт. Теперь она так сильно жаждала оргазма, что в какой-то миг решила использовать Макрива.
Как могла она все еще чувствовать к нему влечение после сделанного им признания? Мари попыталась проигнорировать желание. «Думай о чем-нибудь другом».
Она перестанет мучить себя воспоминаниями о его требовательных губах и мощной эрекции.
Лучше подумать, не сможет ли она справиться с проблемой собственными силами, чтобы он ничего не услышал. Два быстрых прикосновения, и все будет кончено. По крайней мере, на ближайшую пару часов. Может, он уже спит…
– Марикета, мне нужно к тебе прикоснуться. Не спит.
– Катись к черту.
– Думаешь, я не чувствую, как сильно ты хочешь мужчину? Ты все время забываешь, кто я.
– Я знаю, кто ты, на что способен.
Он пересек разделявшее их пространство так тихо, что она узнала об этом, только когда он оказался рядом.
– Позволь помочь тебе.
– Только приблизься, Макрив, и я пришпилю тебя к потолку.
Ее глаза, должно быть, изменились. Он прищурился.
– Все это только усугубится. Если ты и впрямь трансформируешься, то трудно даже представить себе, как ты себя чувствуешь.
Чертовски отвратительно. Под словом «отвратительно» она понимала сексуальное возбуждение. Желание не знало предела. И она не понимала, как сможет с этим справиться. Она уже влюбилась в секс, хотя еще не достигла вершины бессмертия и вечности сверхчеловеческого сладострастия.
У нее же не было секса четыре года. Разрыв отношений с демоном Эктоном произошел в самое неудачное время, накануне периода, когда пришлось маскироваться. Она не имела ни малейшего шанса привлечь другого любовника.
Теперь же она снова могла наслаждаться сексом и умирала от желания, чтобы этот оборотень к ней прикоснулся.
– Если не позволишь мне удовлетворить тебя, тогда удовлетвори себя сама.
Она заметила, что чем сильнее он возбуждался, тем более выраженным делался его акцент.
– Может быть, если ты уйдешь.
– Я не могу уйти, не могу оставить тебя одну. Не обращай на меня внимания. Мы уже выяснили, что ты не из стеснительных.
Он был так близко, что она чувствовала жар и запах чистого мужского тела.
– Я вычислила тебя. Думаешь, когда забудусь, ты воспользуешься моим положением, и я не оттолкну тебя…
– Могу поклясться Законом, что не прикоснусь к тебе. Ты получишь то, в чем нуждаешься, а я – шанс заслужить твое доверие. Нет смысла мучиться только из-за того, что не доверяешь мне.
– А что ты будешь делать?
– То же самое.
– О, – простонала она бессмысленно.
От самой идеи, что может увидеть, как он будет мастурбировать, у нее улетучились все здравые мысли.
– Знаешь, я готов стать на колени, если это поможет тебе решиться. – Его золотые глаза горели ярким огнем, когда смотрели на нее, будто в мире не было зрелища лучше. – Или отдать руку, которую ты мне вернула, – произнес он томно. – Подумай, Марикета, как будет здорово.
Она сама не могла оторвать от него глаз, и ее рука невольно поползла вниз. Он сдвинул брови.
– Ты хор-р-рошая девочка, – прошелестел его голос.
– Начинай, – сказала она, сглатывая.
Он взялся за «молнию» и медленно потянул вниз. Звук оказался на удивление громким в безмолвии пещеры. Макрив действовал очень медленно, словно боялся, что Мари испугается и откажется от того, что они задумали. Ее дыхание участилось.
Краем глаза она заметила какое-то постороннее движение и отвлеклась. По ноге Макрива полз огромный паук, но он не замечал этого, поглощенный видом Марикеты.
Приподнявшись на колени, она протянула руку к пауку, а Макрив подумал, что она тянется к нему, и, ругнувшись под нос, обнял ее за талию. Подставив пауку пальцы, Мари продемонстрировала его Макриву. Он сразу отпустил ее.
Убрав паука, она снова легла.
Он сузил глаза.
– В гробнице тебя напугал скорпион, а паук таких же размеров не пугает?
– Я больше не боюсь насекомых, после того как эти твари ползали по мне…
В темноте, почти три недели.
Губы Мари приоткрылись. Такое своевременное напоминание.
Ушат холодной воды, вылитый на голову, не оказал бы на нее более отрезвляющего действия.
– На самом деле, думаю, – добавила она язвительным тоном, – что инкуби разбавляли ими мою однообразную кровавую диету, так что я привыкла. И как ведьма, видимо, должна чувствовать связь с подобными тварями.
Его лицо погрустнело.
– Ты почти заставил меня забыть, какой ты в действительности, Бауэн Ожесточенный. – Она легла на бок, отвернувшись от него. – Но впредь буду осторожнее.
Глава 24
На следующее утро Мари проснулась, как медведь, потревоженный в зимнюю спячку. Она чувствовала себя не в своей тарелке и была измучена странными потребностями, затмившими телесные желания.
Слепо протирая глаза, она оглядела пещеру, но Макрива не увидела. Он ушел, оставив ей фрукты, но она взглянула на них с ненавистью. Фрукты не являлись основой ее завтрака. Она не пила по утрам кофе, но не могла обходиться без вафель и уже забыла, когда ела их в последний раз.
Еще он оставил ей смену одежды, упаковав все, кроме ее походного снаряжения и предметов личной гигиены. Как будто собирался в походе одевать ее.
Ансамблю не хватало лишь одной вещи: плаща. Впервые за много лет Мари собиралась выйти днем без плаща или чар гламура.
Тревожило ли ее предсказание? Не слишком. Она надеялась, что сможет справиться с «бессмертным воином». Каким образом? Да бросит его.
Почему она так долго этого боялась? Сколько времени потеряла даром, лишая себя пляжа и свиданий. Видя, как она кутается в ярды алой ткани, мужчины думали, что имеют дело с уродливой коротышкой.
Она могла восстановить маскирующий гламур прошлой ночью, но зачем? Лошадку уже вывели из конюшни. К тому же до последнего момента она не представляла, как много сил расходовала на эти чары, пока от них не освободилась. И сразу почувствовала облегчение, будто избавилась от десятифунтового паразита.
Поднявшись, Мари заплела волосы в две косы, чтобы прикрыть уши, чего не делала уже несколько лет. Затем достала из косметички пудреницу с зеркалом, но не для того, чтобы проверить, не опухли ли от вчерашних слез ее глаза. Нет, она хотела исследовать свое открытие.
Глядя в зеркало, прошептала:
