– Существует четыре причины, по которым ты должна сейчас поехать со мной. Первая. В машине есть еда, а ты, судя по всему, пока еще остаешься жвачным существом. Во-вторых, горячий душ и чистую постель можно получить менее чем через два часа. В-третьих, Никс рехнутая, и ты не первая среди нас, которую она послала в долбанное путешествие из-за своего дара предвидения. А последняя причина, по которой тебе следует поехать со мной, – я тебя не кидала.
Эта Реджин даже понравилась Холли. Прямота и откровенность показались ей привлекательными. Но даже Реджин прибегла к уловке.
– Хорошо. Мне не хотелось это делать, Холли. – Она вздохнула. – Но ты не оставила мне выбора. – Она вынула из кармана пакетик с антибактериальными салфетками и соблазнительно помахала им. – Смотри, что есть у тети Реджин. Так с кем ты дружишь? Кто твоя любимая валькирия?
Но та все же устояла, и Реджин вздохнула:
– Да что я буду с тобой возиться? – А потом подхватила сопротивляющуюся Холли под мышки, прижала к себе и понесла к машине.
Никс открыла заднюю дверцу, и Реджин швырнула племянницу на заднее сиденье. Холли все еще сердито ворчала, отбрасывая спутанные волосы с лица, когда джип выехал из городка. Никс обернулась к ней:
– И как тебе понравилось твое приключение?
– Жутко здорово.
– Хорошо. – Никс протянула ей сладкие овсяные хлебцы с изюмом и орехами.
Холли набросилась на них, даже не сняв свои грязные перчатки.
– Скоро мы будем в Новом Орлеане. Мы приготовили для тебя комнату – теперь будешь жить с нами в Валгалле.
– В Новом Орлеане? – сердито спросила Холли, давясь хлебцем. – Вы послали меня через целый континент, хотя я жила в том же городе, где живут мои родственники.
Никс кивнула, и Холли хихикнула странным тоненьким голоском. Потом она смеялась уже открыто и не могла остановиться, даже после того, как начала одновременно еще и плакать.
– Ну-ну, – сказала Никс. – Если бы я не послала тебя в это путешествие, в «Книге воителей» не появилось бы страницы о тебе!
– Приехали, – сказала Реджин, указав на взлетное поле.
– Серьезно, дорогая, ты должна расслабиться.
– Почему, тетя Никс? Почему я все время что-то должна?
– Потому что через несколько минут ты увидишь демона.
Две детали отпечатались в больной голове Холли. Сейчас она полетит на вертолете. И провалиться ей на этом месте, если Кейд увидит ее слезы.
– С какой стати ему быть здесь? – спросила она, когда они остановились рядом с блестящим серебристым вертолетом.
– Потому что он ищет тебя, – сказала Никс, выпрыгивая из машины.
Ее тетки направились к вертолету, и Холли пошла за ними.
– Зачем? – спросила она у Никс, пытаясь перекричать шум моторов.
Реджин отодвинула дверь.
– Люблю запах напалма по утрам! – Она провела Никс в кабину, втолкнула туда Холли, потом влезла сама.
Пилот-женщина принялась нажимать на кнопки и щелкать выключателями. Моторы заработали быстрее, шум их стал еще громче.
– Никс! – крикнула Холли.
– Ах да, конечно. И о чем я только думаю! Холли, это твоя тетя Кара Прекрасная.
Валькирия-пилот приветствовала ее, поднеся два пальца к шлему, украшенному надписью: «Приятного полета на мне!»
А Никс продолжала:
– Она еще отчасти и фурия. Она отвезет нас на всех парах домой, а потом улетит в…
– Колумбию, – закончила за нее Кара.
– Да черт побери, Никс! Ответь же мне!
Никс сдвинула брови.
– Что ответить, дорогая?
– Оставь это пока что, – сказала Реджин. – Она же ошалела.
Они только что оторвались от земли, когда подъехал грузовик, и из него выпрыгнул Кейдеон.
Холли нахмурилась, когда он направился к ним. Глаза у него были черные, вид более решительный, чем когда-либо. Но что заставляет его торопиться? Что, по его мнению, может теперь добыть для него Сосуд? Волшебный лук и стрелу? Заговоренный щит?
Реджин хлопнула себя по коленям:
– О боги, посмотрите, как он бежит! Как будто его жизнь зависит от того, успеет он или нет. – Она откинула дверцу.
– Зачем ему это? – прошептала Холли, но Реджин услышала ее даже сквозь шум моторов.
– А тебе какое дело? Исторически, если некий мерзавец предоставляет меня в распоряжение какому-то срамнику-волшебнику, словно племенную кобылу, меня уже не интересуют его мотивы. Исторически. А теперь задай ему хорошую взбучку и выброси его из головы.
Глава 47
Валгалла – жилище новоорлеанского общества валькирий – была просто кошмаром.
Призраки в рваных красных плащах окружали старинное здание, построенное еще до Гражданской войны 1865 года, двор был заполнен молниеотводами и обуглившимися деревьями, и над всем плыл густой туман, как живой.
Когда Холли впервые увидела это место, ей страшно захотелось тут же повернуться, сесть в машину и отправиться обратно в страну снегов. Но она не могла этого сделать, потому что Никс высадила ее и Реджин, прощебетав, что вернется через неделю, – но «в холодильнике есть, чем подкрепиться».
Во время полета до Нового Орлеана Холли мало что узнала от тетки о поступках демона. Единственное, что она смогла выжать из бормотания Никс – что у Кейдеона были веские основания поступить так, как он поступил. Но какие именно были эти причины и как он мог так грубо кинуть Холли, ей узнать не удалось.
Реджин вошла в дом, расталкивая валькирий.
– Дайте пройти, пропустите. Это новенькая.
Большинство с любопытством рассматривали Холли, некоторые – с подозрением. А потом на Реджин посыпались вопросы.
– Ты уверена, что она точно одна из нас?
– Это та, которую мы должны задирать?
– Она умеет играть в пульку?
– Она соображает в видеоиграх?
– Соображаю ли я в видеоиграх? – переспросила Холли, обращаясь ко всем сразу. Они испытывают ее, совсем как это делали ее студенты, а потом – завсегдатаи «Сандбара». И ответила: – Я умею создавать видеоигры.
Эти слова явно произвели впечатление.
– Вы слышали, что она сказала? – вклинилась Реджин. – Она уже принадлежит к тем, над кем не следует шутковать.
– Это почему?
– Ей посвятили целую страницу в «Книге воителей». Она перебила стаю вендиго и за четверть часа урезала список членов Ордена демонов. И все это за один месяц.
Холли была ошеломлена, над губой у нее проступил пот.
– Поэтому давайте будем относиться немного уважительней к Холли… – Реджин замолчала с хмурым видом. – Какое ты возьмешь имя как валькирия?
Она приложила руку ко лбу и пробормотала:
– Меня тошнит. Мне, наверное, лучше лечь.
– Эй, старушка, говорят же тебе, что она не валькирия. Мы не блюем.
Теперь Реджин рассматривала ее, сдвинув брови.
– В чем дело?
В первый день, когда Холли встретила Кейдеона, он сказал ей об этом. И теперь, когда Холли вспомнила об этом мерзавце, ее вырвало и весь завтрак оказался на полу. Толпа отпрянула, послышался общий изумленный возглас.
– Ну что же, это хорошая новость. Теперь я знаю твое второе имя, – сказала Реджин. – Добро пожаловать, Холли Брюхатая.
Прошло пять дней с тех пор, как Холли устроилась в Валгалле. На вертолет Кейд опоздал на несколько секунд, и теперь она была в руках валькирий.
– Не могу поверить, что люди, которых ты послал, не помешали ей войти в этот дом, – сказал он Року.
Они вдвоем лежали, затаясь среди сожженных деревьев, окружающих дом.
– Здесь и ясновидящая, которой три тысячи лет, и ведьмы, готовые выцарапать глаза за свою банду, – сказал Рок. – Они поставили скрытое подслушивающее устройство. Наверное, у них есть вход, который мы не можем видеть.
– Теперь Холли в своей семье, – сказал Кейд, глотнув демонский напиток. – Они не станут оспаривать мой случай.
– Если честно, у тебя все равно не было ни единого шанса – вмешались бы валькирии или нет. Мы проиграли в этом деле, когда вертолет улетел.
Кейд помрачнел, а Рок продолжал:
– Я выразился откровенно, да? – Он щелкнул пальцами, чтобы ему протянули флягу. – Так скажи же мне, что это такое.
– Ты о чем?
– Ну, ты понимаешь. Каково это – заботиться о другом больше, чем о себе самом? Это первое, что ты сделал из того, чего не делал я. Поэтому я и спрашиваю.
– Учитывая то, что я чувствую сейчас, я бы рекомендовал держаться от этого подальше.
Рок поднял брови, и Кейд добавил:
– Представь, что тебе проткнули грудь копьем.
Рок кивнул:
– Протыкали, и не один раз.
– Тогда представь, что ты будешь чувствовать, если эта огромная дыра никогда не зарастет.
– Ничего хорошего.
– Совсем ничего хорошего. Если бы я мог только один раз поговорить с ней прежде, чем мы отправимся в Роткалину. – Суровая реальность его положения усугублялась тем, что даже
