Дракон ворчит; «Шалунья тыВот глупое тебе и снится;Видала б ты во сне цветы,Как благонравная девица…» —Лай-Це, наморщив круглый лоб,Идет домой, стоит средь залаИ кормит рыбу-телескопВ аквариуме из кристалла.Ее отец среди столаКольцом с печатью на мизинцеСкрепляет важные делаЕму доверенных провинций.– «Скажите, господин отец,Есть в Индию от нас дороги,И кто живет в ней, наконец,Простые смертные иль боги?» —Он поднял узкие глаза,Взглянул на дочь в недоуменьиИ наставительно сказал,Сдержать стараясь нетерпенье:– «Там боги есть и мудрецы,Глядящие во мрак столетий,Есть и счастливые отцы,Которым не мешают дети». —Вздохнула бедная Лай-Це,Идет, сама себя жалея,А шум и хохот на крыльцеИ хлопанье ладош Тен-Вея.Чеканный щит из-за плечаЕго виднеется, сверкая,И два за поясом меча,Чтоб походил на самурая.Кричит: «Лай-Це, поздравь меня,Учиться больше я не стану,Пусть оседлают мне коня,И я поеду к богдыхану». —Лай-Це не страшно – вот опушка,Квадраты рисовых полей,Вот тростниковая избушка,С заснувшим аистом на ней.И прислонился у порогаЧернобородый человек;Он смотрит пристально и строгоВ тревожный мрак лесных просек.Пока он смотрит – тихи звери,Им на людей нельзя напасть.Лай-Це могучей верой веритВ его таинственную власть.Чу! Голос нежный и негромкий,То девочка поет в кустах:Лай-Це глядит – у незнакомкиТакая ж ветка в волосах,И тот же стан и плечи те же,Что у нее, что у Лай-Це,И рот чуть-чуть большой, но свежийНа смугло-розовом лице.Она скользит среди растений:Лай-Це за ней, они бегут,И вот их принимают тениВ свой зачарованный приют.