От кормы, изукрашенной красным,Дорогие плывут ароматыВ трюм, где скрылись в волненьи опасномС угрожающим видом пираты.С затаенной злобой боязниГоворят, то храбрясь, то бледнея,И вполголоса требуют казни,Головы молодого Помпея.Сколько дней они служат рабами,То покорно, то с гневом напрасным,И не смеют бродить под шатрами,На корме, изукрашенной красным.Слышен зов. Это голос Помпея,Окруженного стаей голубок.Он кричит: «Эй, собаки, живее!Где вино? Высыхает мой кубок».И над морем седым и пустынным,Приподнявшись лениво на локте,Посыпает толченым рубиномРозоватые, длинные ногти.И оставив мечтанья о мести,Умолкают смущенно пиратыИ несут, раболепные, вместеИ вино, и цветы, и гранаты.
Основатели
Ромул и Рем взошли на гору,Холм перед ними был дик и нем.Ромул сказал: «Здесь будет город».«Город, как солнце» – ответил Рем.Ромул сказал: «Волей созвездийМы обрели наш древний почет».Рем отвечал: «Что было прежде,Надо забыть, глянем вперед».«Здесь будет цирк, – промолвил Ромул, —Здесь будет дом наш, открытый всем».«Но надо поставить ближе к домуМогильные склепы» – ответил Рем.
Манлий
Манлий сброшен. Слава Рима,Власть все та же, что была,И навеки нерушима,Как Тарпейская скала.Рим, как море, волновался,Разрезали вопли тьму,Но спокойно улыбалсяНизвергаемый к нему.Для чего ж в полдневной хмаре,Озаряемый лучом,Возникает хмурый МарийС окровавленным мечом?