Рыча от бранного пыла,Сжигали они города?Когда же в царство покояОни умчались, как вздох,Ты, долго и страшно воя,Могилу рыла для трех.Волчица, твой город тот жеУ той же быстрой рекиЧто мрамор высоких лоджий,Колонн его завитки,И лик Мадонн вдохновенный,И храм святого Петра,Покуда здесь неизменноЗияет твоя нора,Покуда жесткие травыРастут из дряхлых камнейИ смотрит месяц кровавыйЖелезных римских ночей?!И город цезарей дивных,Святых и великих пап,Он крепок следом призывных,Косматых звериных лап.
Пятистопные ямбы
М. Л. ЛозинскомуЯ помню ночь, как черную наяду,В морях под знаком Южного Креста.Я плыл на юг; могучих волн громадуВзрывали мощно лопасти винта,И встречные суда, очей отраду,Брала почти мгновенно темнота.О, как я их жалел, как было странноМне думать, что они идут назадИ не остались в бухте необманной,Что дон Жуан не встретил донны Анны,Что гор алмазных не нашел СиндбадИ Вечный Жид несчастней во сто крат.Но проходили месяцы, обратноЯ плыл и увозил клыки слонов,Картины абиссинских мастеров,Меха пантер – мне нравились их пятна —И то, что прежде было непонятно,Презренье к миру и усталость снов.Я молод был, был жаден и уверен,Но дух земли молчал, высокомерен,И умерли слепящие мечты,Как умирают птицы и цветы.Теперь мой голос медлен и размерен,Я знаю, жизнь не удалась… – и ты,Ты, для кого искал я на ЛевантеНетленный пурпур королевских мантий,Я проиграл тебя, как ДамаянтиКогда-то проиграл безумный Наль.Взлетели кости, звонкие, как сталь,Упали кости – и была печаль.Сказала ты, задумчивая, строго:– «Я верила, любила слишком много,А ухожу, не веря, не любя,И пред лицом Всевидящего Бога;Быть может, самое себя губя,Навек я отрекаюсь от тебя». —Твоих волос не смел поцеловать я,Ни даже сжать холодных, тонких рук,Я сам себе был гадок, как паук,Меня пугал и мучил каждый звук,И ты ушла, в простом и темном платье,Похожая на древнее Распятье.