Усевшись за столом вместе со своими товарищами. Крикс заметил, что в одном углу комнаты находился маленький столик с остатками закусок, за которым, очевидно, кто-то недавно сидел.
— Ну-ка скажи, Лутация Кибела, мать богов, — сказал Крикс, обращаясь к хозяйке, хлопотавшей вокруг стола. — Скажи мне, Лутация, кто обедал за этим столиком?
Лутация обернулась и воскликнула с изумлением.
— Куда же он ушел? Вот шутка!.. И спустя мгновение добавила:
— Ax!., да поможет мне Юнона Луцина,..
— В родах твоей кошки… — пробормотал один из гладиаторов.
— Он меня ограбил, не уплатил по счету. И с этими словами Лутация побежала к столику, между тем как Крикс снова спросил:
— Да кто же этот неизвестный, которого ты скрываешь под именем «он»?
— Ах! — сказала, облегченно вздохнув, Одноглазая. — Я его оклеветала… Я знала, что он честный человек. Он оставил на столе восемь сестерций в уплату по счету… Это даже больше, чем с него следовало, в его пользу остается четыре с половиной асса.
— Чтобы тебя язвы разъели, скажешь ты, наконец!..
— Бедняга, — продолжала Лутация, убирая со столика, — он забыл дощечку со своими записями и свой стилет.
— Пусть Прозерпина сегодня же слопает твой язык, сваренный в сладком уксусе, старая мегера! Назовешь ты, наконец, нам имя таинственного посетителя! — закричал Крикс, выведенный из терпения болтовней Лутации.
— Зачем вам его имя, попрошайки, вы любопытнее баб, — осветила, рассердившись, Лутация. — Здесь за этим столом ужинал сабинский торговец зерном, прибывший в Рим по своим делам: уже несколько дней он приходит сюда в этот именно час.
— А ну-ка, покажи мне, — сказал Крикс, отнимая у Лутации маленькую деревянную дощечку, покрытую воском и костяную палочку, оставленную на столе. И он стал читать то, что записал торговец.
Здесь были, действительно, отмечены разные партии зерна, с соответствующими ценами сбоку и с именами собственников зерна, которые, по-видимому, получили от торговца задатки, так как рядом с именами были разные цифры — Но я не понимаю, — продолжала Лутация Одноглазая, — когда именно он ушел… Я могла бы поклясться, что в тот момент, когда вы вошли, он был еще здесь… А.., понимаю! Должно быть, он меня позвал, когда я была занята приготовлением сосисок для вас и так как очень спешил, то и ушел.., оставив деньги, как честный человек.
И Лутация, получив обратно палочку и дощечку с записями, удалилась, приговаривая:
— Завтра.., если он придет.., а он придет наверно, я отдам ему все, что ему принадлежит.
Гладиаторы ели почти в полном молчании и лишь спустя некоторое время один из них спросил:
— Итак, о солнце нет никаких известий[1]?
— Оно все время за тучами[2], — ответил Крикс.
— Однако, это странно, — заметил один.
— И непонятно, — прошептал другой.
— А муравьи?[3]
— спросил третий, обращаясь к Криксу.
— Они растут числом и усердно занимаются своим делом, ожидая наступления лета[4].
— О, пусть придет скорее лето, и пусть солнце, сверкая во всемогуществе своих лучей обрадует трудолюбивых муравьев и сожжет крылья коварным осам[5].
— А скажи мне. Крикс, сколько звезд уже видно[6]?
— Две тысячи двести шестьдесят на вчерашний день.
— А появляются ли еще новые?
— Они будут появляться до тех пор, пока лучезарный свод небес не засверкает над миром, весь покрытый мириадами звезд.
— Гляди на весло[7], — сказал один из гладиаторов, увидя эфиопку-рабыню, которая внесла вино.
Когда она ушла, гладиатор-галл сказал на ломаном латинском языке:
— В конце концов мы здесь одни и можем говорить свободно, не затрудняя себя условным языком, которому я, недавно только примкнувший к вам, не научился еще как следует; итак, я спрашиваю без всяких фокусов, увеличивается ли число сторонников? Когда мы сможем, наконец, подняться, вступить серьезно в бой и показать нашим высокомерным господам, что мы так же храбры, как они, и даже храбрее их?..
— Ты слишком спешишь, Брезовир, — возразил Крикс, улыбаясь, — ты слишком спешишь и горячишься. Число сторонников Союза растет изо дня в день, число защитников святого дела увеличивается с каждым часом, с каждым мгновением.., так, например, сегодня же вечером в час первого факела, в лесу, посвященном богине Фуррине, по ту сторону Сублицийского моста, между Авентинским и Яникульским холмами будут приняты в члены нашего Союза с соблюдением предписанного обряда еще одиннадцать верных и испытанных гладиаторов.
— В лесу богини Фуррины, — сказал пылкий Брезовир, — где еще стонет среди листвы дубов неотмщенный дух Кая Гракха, благородной кровью которого ненависть патрициев напитала эту священную заповедную почву; в этом именно лесу нужно собираться и объединяться угнетенным для того, чтобы завоевать себе свободу.
— Что касается меня, то я, — сказал один из гладиаторов, по происхождению самнит, — не дождусь часа, когда вспыхнет восстание; не потому, что я очень верю в благополучный его исход, а потому что мне не терпится схватиться с римлянами и отомстить за самнитов и марсийцев, погибших в священной гражданской войне.
— Ну, если бы я не верил в победу нашего правого дела, я бы, конечно, не вошел бы в Союз угнетенных.
— А я вошел в Союз потому, что обречен умереть, и предпочитаю пасть на поле сражения, чем погибнуть в цирке.
В этот момент один из гладиаторов уронил свой меч. Он нагнулся, чтобы поднять его и вдруг воскликнул:
— Под ложем кто-то есть!
Ему показалось, что он увидел там чью-то ногу и край зеленой тоги. При восклицании гладиатора все в волнении вскочили. Крикс тотчас воскликнул:
— Гляди на весло! Брезовир и Торкват пусть прогоняют насекомых [8], а мы изжарим рыбу[9].
Два гладиатора, исполняя приказ, стали у двери, беззаботно болтая друг с другом; остальные, мигом подняв ложе, обнаружили под ним съежившегося молодого человека лет тридцати. Схваченный четырьмя сильными руками, он начал сразу молить о пощаде.
— Ни звука, — приказал ему тихим и грозным голосом Крикс, — и ни одного движения, или ты умрешь!
И блеск десяти мечей предупредил несчастного, что если он только попытается подать голос, то в один миг отправится на тот свет.
— А!.. Это ты, сабинский торговец зерном, оставляющий на столах сестерции без счета? — спросил Крикс, глаза которого налились кровью и мрачно сверкали.
— Поверьте мне, доблестные люди, я не… — начал тянуть молодой человек, похолодев от ужаса.
— Молчи, трус! — прервал его один из гладиаторов и сильно ударил ногой.
— Эвмакл, — сказал с укором в голосе Крикс, — обожди… Надо, чтобы он заговорил и сказал нам, что его привлекло сюда и кем он был послан.
И тотчас же он обратился к мнимому торговцу зерном:
— Итак, не для спекуляции зерном, а для шпионажа и предательства…
— Клянусь высокими богами.., мне поручил… — сказал прерывистым и дрожащим голосом несчастный.
— Кто ты?.. Кто тебя послал сюда?..