Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

«Это мое последнее территориальное притязание в Европе», — сказал он.

Чемберлен получил ответ Гитлера на письмо, посланное через сэра Гораса Вильсона. Этот ответ дал проблеск надежды. Гитлер соглашался участвовать в совместной гарантии новых границ Чехословакии и дать заверения насчет способа проведения нового плебисцита. Времени терять было нельзя. Срок германского ультиматума, содержавшегося в годесбергском меморандуме, истекал в 2 часа пополудни на следующий день, в среду 28 сентября. Поэтому Чемберлен составил следующее личное обращение к Гитлеру:

«Прочитав Ваше письмо, я вполне уверен, что Вы можете добиться всех основных целей без войны и без промедления. Я готов сам немедленно приехать в Берлин, чтобы обсудить порядок передачи вместе с Вами и с представителями чешского правительства, а также, если Вы этого пожелаете, с представителями Франции и Италии. Я убежден, что мы могли бы прийти к соглашению за одну неделю»[27].

В то же время он послал Муссолини телеграмму с уведомлением об этом последнем призыве к Гитлеру:

«Я надеюсь, что Ваше превосходительство сообщит германскому канцлеру о согласии быть представленным и призовет его принять мое предложение, которое спасет наши народы от войны».

Вечером 27 сентября французский посол в Берлине получил указание сделать новые дополнительные предложения о расширении территории Судетской области, которая подлежала немедленной германской оккупации. В то время когда Франсуа-Понсе был у Гитлера, от Муссолини пришла телеграмма, рекомендовавшая принять предложение Чемберлена о совещании и извещавшая о согласии Италии принять в нем участие. В три часа пополудни 28 сентября Гитлер послал телеграммы Чемберлену и Даладье с предложением встретиться на следующий день в Мюнхене вместе с Муссолини. В этот самый момент Чемберлен выступал в палате общин с общим обзором последних событий. Незадолго до конца его выступления лорд Галифакс, сидевший на галерее для пэров, передал ему телеграмму с приглашением в Мюнхен. В этот момент Чемберлен рассказывал о письме, которое он послал Муссолини, и о результатах этого шага:

«Гитлер согласился отложить мобилизацию на 24 часа… Это еще не все. Я могу сообщить палате еще кое-что. Гитлер сейчас уведомил меня, что он приглашает меня встретиться с ним в Мюнхене завтра утром. Он пригласил также Муссолини и Даладье. Муссолини дал согласие, и я не сомневаюсь, что Даладье поступит так же. Мне нет нужды говорить, каков будет мой ответ… Палата, я уверен, согласится отпустить меня сейчас, чтобы я мог подумать о том, что может дать это последнее усилие».

Итак, Чемберлен вылетел в Германию в третий раз.

Об этом памятном свидании было написано очень много. Здесь возможно только подчеркнуть некоторые его характерные особенности. Россия не была приглашена. Точно так же и самим чехам не позволили присутствовать на совещании. Правительство Чехословакии было уведомлено вечером 28 сентября в нескольких словах о том, что на следующий день состоится совещание представителей четырех европейских держав. Согласие между «большой четверкой» было достигнуто без промедления. Переговоры начались в полдень и продолжались до двух часов ночи. Меморандум был составлен и подписан в 2 часа ночи 30 сентября. По существу, это было принятие годесбергского ультиматума. Эвакуация Судетской области должна была быть проведена в пять этапов, начиная с 1 октября, и закончена за 10 дней. Окончательное определение границ предоставлялось международной комиссии. Документ был вручен чешским делегатам, которым позволили приехать в Мюнхен узнать о решении.

Пока трое государственных деятелей ожидали составления экспертами окончательного документа, премьер-министр спросил Гитлера, не хочет ли он поговорить с ним конфиденциально. Гитлер «ухватился за эту мысль»[28].

Двое деятелей встретились в мюнхенской квартире Гитлера утром 30 сентября. При беседе не было никого, кроме переводчика. Чемберлен предложил следующий, подготовленный им, проект декларации, где говорилось:

«Мы, фюрер и канцлер Германии и английский премьер-министр, продолжили сегодня нашу беседу и единодушно пришли к убеждению, что вопрос англо-германских отношений имеет первостепенное значение для обеих стран и для Европы.

Мы рассматриваем подписанное вчера вечером соглашение и англогерманское морское соглашение как символ желания наших обоих народов никогда не вести войну друг против друга.

Мы полны решимости рассматривать и другие вопросы, касающиеся наших обеих стран, при помощи консультаций и стремиться в дальнейшем устранять какие бы то ни было поводы к разногласиям, чтобы таким образом содействовать обеспечению мира в Европе».

Гитлер прочел эту записку и подписал ее без возражений.

В тайных беседах со своим итальянским сообщником он, вероятно, обсуждал менее дружелюбные решения. Весьма показательно письмо, написанное Муссолини Гитлеру в июне 1940 года и опубликованное недавно:

Рим. 26 июня 1940 года

«Фюрер! Теперь, когда пришло время разделаться с Англией, я напоминаю Вам о том, что я сказал Вам в Мюнхене о прямом участии Италии в штурме острова. Я готов участвовать в нем сухопутными и воздушными силами, и Вы знаете, насколько я этого желаю. Я прошу Вас дать ответ, чтобы я мог перейти к действиям. В ожидании этого дня шлю Вам товарищеский привет.

Муссолини».

[29]

Нет никаких сведений о другом свидании Гитлера с Муссолини в Мюнхене в последующий период.

Чемберлен возвратился в Англию. В Хестоне, где приземлился его самолет, он помахал совместной декларацией, которую он дал подписать Гитлеру, и прочел ее толпе видных деятелей и других лиц, собравшихся приветствовать его. Когда его автомобиль ехал с аэродрома мимо громко приветствовавшей его толпы, Чемберлен сказал сидевшему рядом с ним Галифаксу: «Все это кончится через три месяца». Однако из окна здания на Даунинг-стрит он снова помахал своим клочком бумаги и сказал следующее: «Вторично из Германии на Даунинг-стрит привезен почетный мир. Я верю, что это будет мир для нашего времени».

Мы располагаем сейчас также ответом фельдмаршала Кейтеля на конкретный вопрос, заданный ему представителем Чехословакии на Нюрнбергском процессе:

«Представитель Чехословакии полковник Эгер спросил фельдмаршала Кейтеля: „Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу?“

Фельдмаршал Кейтель ответил:

«Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена (то есть достижения соглашения в Мюнхене) было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии»[30].

Здесь, пожалуй, будет уместно изложить некоторые принципы морали и поведения, которые могут послужить руководством в будущем. Подобный случай никогда нельзя рассматривать в отрыве от обстановки. В момент события многие факты могут остаться неизвестными, и их оценка поневоле основывается главным образом на догадках, на которые влияют общие настроения и цели того, кто пытается вынести суждение. Те, кто по темпераменту и характеру склонны искать ясных и коренных решений, кто готов драться при малейшем вызове со стороны иностранной державы, не всегда оказывались правы. С другой стороны, те, кто обычно склоняет голову и терпеливо и упорно ищет мирного компромисса, не всегда неправы. Наоборот, в большинстве случаев они могут оказываться правыми не только с моральной, но и с практической точки зрения. Сколько войн было предотвращено с помощью терпения и упорной доброй воли! Религия и добродетель в равной степени одобряют смирение и покорность в отношениях не только между людьми, но и между нациями. Сколько войн было вызвано горячими головами! Сколько недоразумений, вызвавших войны, можно было бы устранить с помощью выжидания! Как часто страны вели жестокие войны, а затем, через несколько лет мира, оказывались не только друзьями, но и