Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

заправки горючим. За Нарвик надо бороться. Хотя нас полностью перехитрили, нет никаких оснований полагать, что длительная и серьезная борьба в этом районе не истощит силы противника в большей степени, чем наши».

В течение трех дней нашу страну наводняли сообщения и слухи из нейтральных государств. К ним прибавились торжествующие заявления немцев о потерях, которые они причинили английскому военно-морскому флоту, и об их мастерски осуществленной операции по захвату Норвегии, несмотря на превосходящую мощь английского флота. Было очевидно, что Великобританию опередили, застигли врасплох и, как я писал начальнику военно-морского штаба, перехитрили. Страну охватило возмущение, и весь гнев обрушился на военно-морское министерство. В четверг 11 апреля я предстал перед взволнованной и возмущенной палатой общин. Я прибег к методу, который всегда находил наиболее действенным в подобных случаях: спокойно, не торопясь я изложил события в их последовательности, подчеркнув все неприятные истины.

Я впервые публично объяснил, в каком невыгодном положении мы оказались с самого начала войны вследствие того, что Германия злоупотребляла норвежским коридором, иначе говоря «безопасным путем», и как мы наконец преодолели нашу щепетильность, которая, «делая нам честь, в то же время причиняла вред».

«Совершенно бесполезно порицать союзников за то, что они не сумели оказать нейтральным странам существенную помощь и защиту, если нас держали на почтительном расстоянии до тех пор, пока Германия фактически не напала на эти нейтральные страны в соответствии с научно подготовленным планом.

Строгое соблюдение Норвегией нейтралитета в значительной степени явилось причиной страданий, на которые она сейчас обречена, и ограниченности помощи, которую мы можем ей оказать. Я надеюсь, что над этим фактом поразмыслят другие страны, которые, возможно, завтра, или через неделю, или через месяц окажутся жертвами столь же тщательно разработанного германским штабом плана их разгрома и порабощения».

Палата слушала все с большим одобрением мой рассказ о событиях, о которых я только что получил известия: о происшедшем во вторник сражении между «Ринауном» и вражескими кораблями, о налете авиации на британский флот у Бергена и в особенности о рейде капитана Уорбэртон-Ли в порт Нарвик и о его действиях там.

Через полтора часа палата, по-видимому, уже была настроена значительно менее недоброжелательно. Через некоторое время ей можно было бы сообщить о новых событиях.

Утром 10 апреля к флоту, шедшему к Нарвику, присоединился линкор «Уорспайт». Узнав об атаке, предпринятой на рассвете капитаном Уорбэртон-Ли, мы решили снова попытаться проникнуть в порт. На следующий день (12 апреля) пикирующие бомбардировщики с авианосца «Фьюри» предприняли налет на вражеские корабли в порту Нарвик. Налет совершался при ужасной погоде и плохой видимости. Были отмечены четыре попадания в эсминцы, мы потеряли два самолета. Мы не могли удовлетвориться этими мерами. Нарвик был очень необходим нам, и мы решили, по крайней мере, очистить этот порт от германских кораблей. Наступил кульминационный момент борьбы.

Дорогостоящий «Ринаун» в этом сражении не участвовал. Адмирал Уитворт перенес свой флаг на «Уорспайт», и в полдень 13 апреля его корабль вошел в фиорд под эскортом девяти эсминцев и пикирующих бомбардировщиков «фьюри». Минных полей в фиорде не было, но эсминцы отогнали одну вражескую подводную лодку; вторая подводная лодка была потоплена корабельным самолетом «суордфиш» с «Уорспайта». Этот самолет обнаружил также один германский эсминец, который прятался в небольшом фиорде, чтобы из засады выпустить свои торпеды в линкор. Этот эсминец быстро потопили.

В 1 час 30 минут пополудни, когда наши корабли прошли через узкую часть залива и находились в двенадцати милях от Нарвика, впереди в дымке показались пять вражеских эсминцев. Немедленно началось ожесточенное сражение. В этом втором морском сражении у Нарвика были потоплены или сильно повреждены восемь вражеских эсминцев, которые уцелели после атаки кораблей капитана Уорбэртон-Ли. Мы не потеряли ни одного корабля. На следующий день рано утром «Уорспайт» ушел, взяв на борт раненых с наших эсминцев.

«У меня сложилось впечатление, — заявил адмирал Уитворт, — что в результате сегодняшнего сражения вражеские войска в Нарвике сильно напуганы. Поэтому я рекомендую незамедлительно занять город главными десантными войсками». У входа в порт остались два эсминца, чтобы наблюдать за событиями.

Глава тринадцатая Нарвик

На протяжении жизни многих поколений Норвегия с ее скромным и суровым населением, занятым торговлей, судоходством, рыболовством и земледелием, стояла в стороне от треволнений мировой политики. В далекое прошлое отошли дни, когда викинги предпринимали походы с целью покорить и разорить значительную часть известного тогда мира. Столетняя война, Тридцатилетняя война, войны Вильгельма III и Мальборо, потрясения времен Наполеона и более поздние конфликты оставили Норвегию нетронутой и невредимой. Значительная часть народа думала до сих пор о нейтралитете, и только о нейтралитете. Крохотная армия и население, желавшее лишь одного — мирно жить в своей гористой и полуарктической стране, стали теперь жертвой новой германской агрессии.

Многие годы Германия выражала свою искреннюю симпатию и дружеские чувства к Норвегии. После предыдущей войны несколько тысяч немецких детей нашли пищу и кров в Норвегии. Теперь, живя в Германии, они стали взрослыми, и многие из них превратились в ярых нацистов. Был и майор Квислинг, который с горсткой молодежи скопировал фашистское движение и воспроизвел его в незначительных масштабах в Норвегии. В последние годы в Германии устраивались нордические собрания, на которые приглашалось много норвежцев. Норвегию посещали немецкие лекторы, артисты, певцы и ученые в целях содействия развитию общей культуры. Все это было тесно сплетено с гитлеровским военным планом, и таким образом был создан широко разветвленный внутренний прогерманский заговор. В нем каждый сотрудник немецкой дипломатической и консульской службы, каждый немецкий торговый агент выполнял свою роль в соответствии с указаниями немецкой дипломатической миссии в Осло. Совершившееся ныне подлое и преступное деяние можно сравнить с Сицилийской вечерней и Варфоломеевской ночью.

Председатель норвежского парламента Карл Хамбро писал:

«Нападению на Польшу и позже на Голландию и Бельгию предшествовал обмен нотами, были предъявлены ультиматумы. В Норвегии же немцы под маской дружбы пытались уничтожить государство за одну темную ночь, молча, вероломно, без объявления войны, без всякого предупреждения. Норвежцы были поражены не столько самим актом агрессии, сколько сознанием, что великая держава, многие годы твердившая о своих дружеских чувствах, вдруг оказалась смертельным врагом, что мужчины и женщины, с которыми они когда-то имели дружеские или деловые отношения, которых они сердечно принимали у себя на родине, оказались шпионами и вредителями. Народ Норвегии был больше изумлен тем, что уже много лет их немецкие друзья разрабатывали подробнейшие планы вторжения и последующего порабощения его страны, чем нарушением Германией договоров и всех международных обязательств».

Король, правительство, армия и народ, как только они осознали, что происходит, воспылали лютой ненавистью. Но было слишком поздно. Проникновение немцев и развернутая ими пропаганда до сих пор мешали норвежцам видеть события в истинном свете, а теперь ослабили их способность к сопротивлению. Майор Квислинг, выступая по радио, находившемуся в руках немцев, представил себя как прогерманского правителя покоренной страны.

Почти все норвежские должностные лица отказались служить ему. Армия была мобилизована и под командованием генерала Руге немедленно начала бои с захватчиками, продвигавшимися из Осло на север. Патриоты, которые сумели достать оружие, уходили в горы и леса. Король, правительство и парламент выехали сначала в Хамар, в ста милях от Осло. Немецкие бронемашины настойчиво преследовали их, и были предприняты отчаянные попытки уничтожить их бомбами и пулеметным огнем с самолетов. Они, тем не менее, продолжали призывать страну к упорному сопротивлению. Остальное население было подавлено и кровавым террором доведено до угрюмой покорности. Норвежский полуостров простирается почти на тысячу миль. Плотность населения низкая, а шоссейных и железных дорог мало, особенно на севере.