краткого ободряющего послания итальянскому народу, к которому я всегда относился с большим почтением, за исключением тех времен, когда мы воевали друг против друга. Я был глубоко тронут любезностью, с какой меня встречали во всех деревнях и небольших городах, через которые я проезжал, объезжая линию фронта. В знак благодарности я обратился к ним с некоторыми советами.
28 августа 1944 года
'… Говорят, что цена свободы — это вечная бдительность. Возникает вопрос: «Что такое свобода?» Имеется несколько вполне простых практических критериев, при помощи которых в наше время в условиях мира можно получить ответ на этот вопрос, а именно:
Есть ли право на свободное выражение мнения и на оппозицию и критику существующего правительства?
Имеет ли народ право сместить правительство, которое он не одобряет, и предусмотрены ли конституционные средства, с помощью которых народ может осуществить свою волю?
Свободны ли суды от насилия со стороны исполнительной власти и от угроз толпы применить насилие и свободны ли суды от всякой связи с отдельными политическими партиями?
Будут ли эти суды применять открытые и хорошо показавшие себя законы, которые в человеческом мышлении связаны с общими принципами приличия и правосудия?
Будут ли применяться одинаковые правила как для бедных, так и для богатых, как для частных лиц, так и для правительственных чиновников?
Будут ли сохранены, утверждены и возвышены права индивидуума с оговоркой о его обязанностях перед государством?
Свободен ли простой крестьянин или рабочий, зарабатывающий на жизнь ежедневным трудом и стремящийся взрастить семью, от страха, что какая-либо находящаяся под контролем единственной партии свирепая полицейская организация, подобная гестапо, созданная нацистской и фашистской партиями, может схватить его за шиворот и угнать без справедливого и открытого суда в рабство или на поругание?
Эти простые практические критерии отчасти являются теми законными гарантиями, на основе которых можно было бы создать новую Италию… '
В настоящее время никаких изменений вносить сюда как будто не требуется.
Глава девятая СТРАДАНИЯ ВАРШАВЫ
В конце июля летнее наступление русских привело их армии к Висле. Все сообщения свидетельствовали о том, что в ближайшем будущем Польша окажется в руках русских. Командованию польской подпольной армии, которое было связано присягой лондонскому правительству, теперь надо было решать, в какой именно момент следует поднять всеобщее восстание против немцев, для того чтобы ускорить освобождение их страны и не дать немцам вести ожесточенные оборонительные бои на польской территории, и в особенности в самой Варшаве. Польский командующий генерал Бур-Комаровский и его гражданский советник были уполномочены польским правительством в Лондоне объявить всеобщее восстание в любое время, избранное по их усмотрению. Момент действительно казался своевременным. 20 июля было получено сообщение о заговоре против Гитлера, после чего союзники вскоре совершили прорыв с плацдарма на нормандском побережье. Примерно 22 июля поляки перехватили радиограммы немецкой 4 -й танковой армии, в которых передавался приказ об общем отступлении на запад от Вислы. Русские форсировали реку в тот же день, и их передовые части продвигались в направлении Варшавы. Было мало оснований сомневаться в том, что вскоре наступит общий крах. На Нюрнбергском процессе генерал Гудериан так описал сложившееся тогда положение:
«21 июля 1944 года я получил новое назначение в качестве начальника штаба германских вооруженных сил на Восточном фронте. После моего назначения весь фронт — если это можно назвать фронтом — вряд ли представлял собой нечто большее, чем скопление остатков наших армий, которые пытались отступить к линии Вислы; 25 дивизий были полностью уничтожены».
Генерал Бур поэтому решил организовать крупное восстание, чтобы освободить город. У него было около 40 тысяч человек с запасами продовольствия и боеприпасов, достаточными для того, чтобы вести бои в течение семи — десяти дней. Уже был слышен гул русских орудий, стрелявших по ту сторону Вислы. Советские военно-воздушные силы начали бомбить немцев в Варшаве с недавно захваченных аэродромов, расположенных близко от столицы; ближайший из них находился на расстоянии лишь 20-минутного полета. В то же время в Восточной Польше был создан коммунистический Комитет национального освобождения, и русские объявили, что освобожденная территория будет поставлена под его контроль. Советские радиостанции уже значительное время призывали польское население отказаться от всякой предосторожности и начать общее восстание против немцев. 29 июля, за три дня до начала восстания, московская радиостанция передала обращение польских коммунистов к населению Варшавы, в котором было сказано, что сейчас уже слышен гул стрельбы пушек освобождения. Обращение призывало население, так же как и в 1939 году, присоединиться к борьбе против немцев, на этот раз для решающих действий. «Для Варшавы, которая не сдалась, а продолжала бороться, уже настал час действовать». В радиопередаче указывалось, что германский план создания оборонительных пунктов приведет к постепенному разрушению города, и в заключение жителям напоминали, что «будет потеряно все, что не будет спасено активной борьбой», и что «прямой активной борьбой в Варшаве, на улицах, в домах и т. д., будет ускорен момент окончательного освобождения и жизнь наших братьев будет спасена».
Вечером 31 июля подпольное командование в Варшаве получило известие, что советские танки ворвались в германские укрепления восточнее Варшавы. В германской военной сводке говорилось: «Сегодня русские начали генеральную атаку на Варшаву с юго-востока». Русские войска теперь находились менее чем в 10 милях. В самой столице польское подпольное командование отдало приказ начать всеобщее восстание в 5 часов пополудни следующего дня. Генерал Бур описал происходившее следующим образом:
«Ровно в 5 часов началась стрельба из тысяч широко распахнутых окон. Со всех сторон обрушился град пуль на проходивших немцев, их здания и марширующие соединения. В мгновение ока оставшиеся в городе гражданские лица исчезли с улиц. Наши люди ринулись из домов и бросились в атаку. Через 15 минут весь город с миллионом жителей был охвачен борьбой. Приостановился весь транспорт. Варшава перестала быть крупным центром коммуникаций в ближайшем тылу германского фронта, где скрещиваются пути с севера, юга, востока и запада. Битва за город началась».
На следующий день это известие было получено в Лондоне, и мы с нетерпением ожидали дальнейших сообщений. Советское радио хранило молчание, а русская авиация прекратила действовать. 4 августа немцы перешли в наступление из укрепленных пунктов, которые они удерживали во всех районах города и в пригородах. Польское правительство в Лондоне сообщило нам о настоятельной необходимости отправки припасов по воздуху. Теперь повстанцам противостояли пять поспешно сосредоточенных немецких дивизий. Была также доставлена дивизия «Герман Геринг» из Италии, и вскоре прибыли две другие эсэсовские дивизии.
Я телеграфировал об этом Сталину.
Премьер-министр — маршалу Сталину 4 августа 1944 года
«По срочной просьбе польской подпольной армии мы сбросим в зависимости от погоды около шестидесяти тонн снаряжения и боеприпасов в юго-западный квартал Варшавы, где, как сообщают, восставшие против немцев поляки ведут ожесточенную борьбу. Они также заявляют, что они просят о русской помощи, которая кажется весьма близкой. Их атакуют полторы немецкие дивизии. Это может быть помощью Вашим операциям».
Ответ последовал быстро и в зловещем тоне.
Маршал Сталин — премьер-министру 5 августа 1944 года
'Ваше послание о Варшаве получил.
Думаю, что сообщенная Вам информация поляков сильно преувеличена и не внушает доверия. К такому выводу можно прийти хотя бы на том основании, что поляки-эмигранты уже приписали себе чуть ли не взятие Вильно какими-то частями Краевой Армии и даже объявили об этом по радио. Но это, конечно, не соответствует действительности ни в какой мере. Краевая Армия поляков состоит из нескольких отрядов, которые неправильно называются дивизиями. У них нет ни артиллерии, ни авиации, ни танков. Я не представляю, как подобные отряды могут взять Варшаву, на оборону которой немцы выставили четыре
