Обрадовался старик, в ноги Всемилу поклонился.
— Вот не ждал не гадал, что счастье такое привалит. Чем же я отблагодарю тебя, добрый человек? Возьми хоть клюку мою, может, пригодится.
Не захотел Всемил старика обижать, взял клюку и пошел своей дорогой. Но не отошел далеко и подумал: «Надо помочь старику с земли подняться». Обернулся, а старика и след простыл.
«Ого! Даром что старик, а побежал, как молодой», — подивился Всемил.
Вот идет он деревней, к домам приглядывается. В какой постучать, не знает. Боязно ему: а ну как прогонят? Остановился возле одной хаты — двор перед крылечком чисто выметен, песочком желтым посыпан. В саду цветы цветут, а на завалинке кот сидит, умывается. «Зайду-ка я сюда», — решил Всемил и постучался в дверь. Посчастливилось ему, на добрых людей напал. Накормили его досыта и спать на сеновал пустили.
Наутро Всемил снова в путь отправился. Пришел на то место, где раньше его деревня была, а от родной деревни после татарского набега и следа не осталось. Дома стоят новые, люди живут в них чужие, пришлые.
«Делать нечего, придется в услужение идти», — подумал Всемил. А от людей он слыхал: в замке пастух нужен. Но не коней сторожить, не коров пасти, не свиней, не овец, не гусей, не индюшек… А кого — люди не сказывают, только криво усмехаются.
Отправился Всемил в замок. «Сам разузнаю, — думает, — какой им пастух нужен».
Вот и замок за высокой стеной, к воротам мост подъемный ведет. Сказал Всемил, зачем пришел, и его прямо в покои панские ведут. Выходит к нему важный пан кастелян и говорит:
— Пастух мне нужен, тыщу зайцев пасти на лугу. Прослужишь месяц, не убежит ни один заяц, да еще полный мешок сказок мне расскажешь, — отдам за тебя свою дочь и десяток деревень в придачу. А убежит хоть один — до самой смерти на меня даром работать будешь. Иди подумай, в полдень ответ мне дашь.
Поклонился Всемил пану кастеляну и во двор вышел. Там его слуги обступили, спрашивают: кто такой, откуда да зачем пожаловал?
Утаил Всемил, кто он да откуда. Говорит, в пастухи наниматься пришел, зайцев пасти.
— Вот дурак, — говорят слуги и по сторонам озираются, не слышит ли кто из панских приспешников. — Мыслимое ли дело — за зайцами на лугу углядеть. Да они мигом разбегутся. Много тут до тебя охотников находилось, а теперь до самой смерти на кастеляна спину гнут, точно невольники. Вон погляди: кто камни носит, кто стену вокруг замка возводит.
Глянул Всемил, и страшно ему стало.
«Мешок сказок рассказать — это для меня не штука, — думает он. — Немало я их наслушался у татар. А вот с зайцами дело потруднее. Ну, да где наша не пропадала!»
А слуги знай твердят:
— Не лезь волку в пасть. Ступай отсюда, покуда цел. Свет велик. Найдешь свою долю, женишься, вольным человеком будешь.
А Всемил: нет и нет. Буду зайцев пасти.
Людям жалко парня: молод он да собой хорош.
Поднялось солнце высоко на небе. Полдень настал. В замке колокол зазвонил — на обед людей сзывает. Всемил к пану кастеляну идет и говорит: согласен, дескать, зайцев пасти. А кастелян рад- радешенек, будет у него новый невольник, даровой работник.
— Иди, — говорит, — в людскую кухню, пообедай. А после обеда приказчик зайцев выпустит.
Так и сделали.
После обеда велел приказчик овин отворить. Прыг-скок, во двор тысяча зайцев выскакивают.
Смотрят люди, что дальше будет. Кто парня жалеет, кто смеется.
«Какой же я пастух без дудочки», — рассудил Всемил. Дудочку — подарок первого старика — достал и заиграл. Только заиграл, зайцы, что по всему двору разбежались, прыгали да резвились, сбились в стаю, построились по четверо в ряд, как солдаты, и ждут.
Идет Всемил к воротам, а зайцы за ним — скок-поскок — бегут, оглядываются, не отстал ли кто, не забежал ли вперед.
Люди от удивления рты разинули. А приказчик посреди двора столбом стоит, на заячье войско дивуется, даже народ на работу не гонит.
Последняя четверка за воротами скрылась, только тогда опомнились люди.
Вот и луг, где Всемилу велено зайцев пасти.
«Ай да я! — смеется Всемил. — Зайцев выгнал, теперь надо в оба глядеть, как бы они не разбежались».
Воткнул в землю клюку, чтобы не мешала ему за зайцами бегать.
Что за диво!
Зайцы вокруг клюки сбились и, будто их кто на веревочке держит, не разбегаются, травку пощипывают. А когда всю траву съели, Всемил клюку в другое место перенес, в землю воткнул, и опять зайцы пасутся, не разбегаются.
Тут, откуда ни возьмись, прилетели вороны да как начнут каркать. Три самых маленьких зайчонка испугались — ив кусты.
— Эй вы, косые! Куда побежали, ворочайтесь назад! — крикнул Всемил, взял кнут — подарок второго старичка — да как щелкнет.
И в тот же миг зайчишки из кустов выскочили и назад воротились.
«Что за диво! На дудочке заиграю — зайцы за мной бегут. Клюку в землю воткну — они вокруг пасутся, не разбегаются. Отобьется косой, щелкну кнутом — назад бежит. Видно, не простые это дары, а волшебные», — рассуждает Всемил.
Вечером пересчитал приказчик зайцев: все!
Считает на другой день: опять все!
На третий день, на четвертый — то же самое!
В замке — переполох. Пан кастелян злится, из себя выходит:
— Как?! Этот мужик сиволапый, этот нищий пастух на моей дочери женится и десять деревень получит? Не бывать тому!
Вот пасет Всемил зайцев на лугу, глядь — от замка к нему колобок катится.
Что такое?
Подкатился колобок поближе. Тут Всемил разглядел — не колобок это, а кухарка. Как бочка толстая, а ножки, ровно пеньки, коротенькие.
Бросилась кухарка к Всемилу и заголосила:
— Ой, спаси меня, милый пастушок! Спаси!
А сама передником глаза трет, притворные слезы льет.
— Жарила я зайца для пана кастеляна. А он сгорел у меня, обуглился весь. Что мне теперь, горемычной, делать, где зайца взять? Прогонит меня в шею кастелян, собаками затравит. Спаси меня, продай зайчика!
И пастуху монету сует.
«Ловушка это, — смекнул Всемил. — Хотят, чтоб вечером одного зайца не хватило». Но виду не подает и говорит:
— Спрячь деньги. Зайца я не продам, не мой он, а панский. Но так и быть, выручу вас. А вы за это спляшите мне. Скучно ведь целый день одному сидеть да за зайцами глядеть.
Кухарка рада, что простака провела и панское приказание исполнила. Правой рукой за правый конец сборчатой юбки ухватилась, левой рукой — за левый и давай вертеться, толстыми ногами перебирать, притопывать. Точно мячик, подпрыгивает, кланяется на все стороны, вкруговую ходит.
Развеселился Всемил, посмеялся вволю, а потом и говорит:
— Ну, хватит, умаялись вы. Сейчас вам зайца поймаю.
Схватил первого попавшегося зайца и кухарке подает. Толстуха зайца к себе прижала, передником прикрыла — упустить боится — и к замку бежит, от счастья ног под собой не чует.
Только на мост взошла, Всемил кнутом щелк! Заяц из передника прыг и назад на луг прибежал. И опять все до единого вокруг клюки пасутся.
