Королевич от радости вовсе голову потерял, не знает, как ей руку подать, чтоб домой вести.
Старшие братья уже воротились, каждый со своею невестой. Только его и ждали, чтоб решилось, кому из них королем быть. Когда младший королевич пришел, старый король как раз картошку буртил, ну, правда, картошка была не простая, а золотая. Увидел король невесту младшего сына и в тот же миг решение принял.
— Вы уж не сердитесь, детки милые, на брата своего, — сказал он старшим своим сыновьям, — а только королевство младший сын заслужил!
Но братья и не думали на него сердиться, от души ему добра желали, чтобы жил-поживал счастливо!
Вот как-то шел я да брел по дороге, дошел до селеньица Пелег, гляжу, а там сказок видимо-невидимо, к яслям стоят привязаны, выбрал я из них самую наилучшую. Быль это или небыль, за семью морями по сю сторону стеклянной горы печка стоит развалюха, стенки у нее, какая внутрь, какая наружу валятся — ни одной не видать, полна печь булок сдобных — ни одной не сыскать. Ну так вот, было то или не было, а только жил в тех краях пастух. Пас он как-то баранов своих в лесу, вдруг видит — вдалеке огонь полыхает. А из огня слышится стон змея преогромного:
— Помоги мне, добрый человек, добром за добро тебе отплачу, мой отец — король над всеми змеями, он тебя щедро вознаградит.
Пастух подхватился, к огню подбежал, по дороге сук крепкий срезал да и вытащил змея из огня. Пополз змей, совсем немного отполз, а там камень большущий лежит, они вдвоем камень тот отвалили. Оказалась под камнем дыра. Спустились змей с пастухом под землю и прибыли к королю змеиному.
Змеиный король спрашивает:
— Чего пожелаешь, бедный человек, за то, что жизнь моего сына спас, от лютой смерти его избавил?
— Ничего мне такого не надо, — сказал бедняк, — хочу я только речь всякого зверья понимать.
Согласился змеиный король, одно условие пастуху поставил: никому про это не рассказывать, не то помрет в одночасье. С тем и вернулся пастух на землю.
Вот пошел пастух домой и увидел дуплистое дерево. На том дереве две сороки сидели. Одна другой и говорит:
— Э-эх, знал бы кто из людей, сколько денег в дупле здесь запрятано, то-то б счастье ему привалило!
Услыхал их разговор пастух, дерево-то и приметил. А сам домой поспешил. Поздно вечером вернулся он к дереву, уже на телеге, деньги из дупла вынул и домой отвез. Зажил богато.
Взял он за себя замуж дочку старшего пастуха. Жена ему все не давала покоя:
— Откуда у тебя столько денег?
— Не спрашивай, — отговаривался пастух, — бог дал.
А за печной трубой у них две кошки сидели грелись. Вот старая кошка и говорит молоденькой: ты, мол, махонькая, тебе-то полегче в чулан забраться да кус сала выкрасть. Засмеялся пастух. Жена спрашивает, отчего он смеется. Пастух рассказал ей, что старая кошка у молодой требует.
— Да как же это ты речи ихние разбираешь? — спрашивает жена.
— Эх, кабы ты знала! Только нельзя мне про то говорить, иначе помру.
— Нет, все равно скажи! — пристала жена.
Но пастух уперся: нет, и все тут.
Собрались они в какой-то день на ярмарку. Жена на кобылу села, муж на жеребца. Жена приотстала немного. Заржал тут жеребец, то есть кобылу окликнул: что, мол, плетешься нога за ногу?
— Тебе-то легко, — сказала ему кобыла, — вон поджарого какого везешь, а посмотри, на мне какая толстуха!
Понял их речи пастух, засмеялся. Жена опять спрашивает, чему, мол, смеешься-то. Рассказал ей пастух, о чем жеребец с кобылой беседовали. Тут жена опять к нему пристала: скажи да скажи, как речи зверей разбираешь. Но пастух свое твердит: нельзя, мол, про то говорить, иначе помру в одночасье.
Воротились они домой. А к дому их как раз волки подкрались, просят собак баранов им уступить. Собаки сперва заартачились, а потом посулили все ж четырех барашков. Но тут старый Бодри как зарычит на них:
— Ах вы подлые! Да как же смеете вы хозяйских баранов волкам сулить?
Все слышал, все понял хозяин, собак разогнал, одному Бодри большой ломоть хлеба бросил.
Тут уж как с ножом приступилась к нему жена, требует, чтоб рассказал, отчего да почему язык зверей понимает. Пастух божится:
— Коли расскажу, тут же дух испущу.
— Нет, — стоит на своем жена, — хоть помри, да расскажи.
Приказал тогда пастух гроб себе принести и лег в него. Только велел жене напоследок при нем добрый кусок хлеба верному Бодри кинуть. Но не стал Бодри хлеб есть, очень уж жаль ему хозяина своего. Сидит он, горюет.
В этот миг заскочил в дом кичливый петух и преспокойно принялся хлеб тот клевать.
— Эх ты, злая, бессердечная тварь, — сказал ему Бодри. — И ты можешь так спокойно лакомиться, когда наш дорогой добрый хозяин вот-вот богу душу отдаст?!
Но петух ответил ему:
— Дурак ты! Такой же дурак, как и хозяин твой: с одной женой, вишь, не может управиться! Вон погляди, сколько жен у меня, а для каждой слово мое закон.
Выскочил тут пастух из гроба, поколотил жену свою, чтоб не спрашивала больше, не допытывалась, отчего да почему язык зверей ему ведом.
Жил-был на свете, люди добрые, жил-был на свете бедный-пребедный. человек, и было у него шестеро детей, потому что у бедняка всегда много детей. Так вот, росли у него эти шестеро детей и все наперебой кричали: «Отец, дай мамалыги! Отец, дай мамалыги!» И от эдакой напасти хотелось иной раз бедняге бежать куда глаза глядят.
Перебивался наш бедняга с грехом пополам, пока не оперились дети, пока не набрались они ума- разума, и тогда попросил он у старосты дозволения выгородить кусок из общей земли. Хотелось ему посадить немного кукурузы, картофеля, луку грядку-другую, а может, и еще чего — чтобы прокормиться. И трудились его сыновья до седьмого пота, потому что земля была знатная и давала урожай сказочный. Радовался бедняк трудолюбию своих сыновей — были они ловкие, проворные, как муравьи; только самый младший, Петру, до того был нерадивый да ленивый, что просто беда. День-деньской сидел он в запечном углу у кучи пепла, все жевал угольки.
Первые три года росли у них на огороде кукуруза, тыква, конопля, лук, салат да картофель, а на четвертый год посеяли они клевер, потому что завелась у них коровенка с двумя телочками и понадобился зеленый корм.
И вырос тот клевер на диво — любо-дорого смотреть: расстилался он зеленым ковром, а когда дул ветер, волны пробегали по нему, точно по глади озера.
Что ни день, приходил хозяин полюбоваться на свой клевер да постеречь его — ведь такой красоты не было во всей округе.
Однажды видит он — вытоптан его клевер, да так, будто по нему скакала лошадь.
Тогда надумал бедняк послать в поле старшего сына и строго наказал ему не спать всю ночь, сторожить клевер и непременно изловить ворога и злодея.
Выслушал сын наказ своего родителя, отправился в поле и решил, как наказал отец, не смыкать глаз всю ночь; да только на рассвете стало его клонить в сон, разобрала его истома, и не заметил он, как уснул.
Солнце поднялось уже высоко, а он все спал; заждался его отец и затревожился, уж не случилось ли чего, — отправился посмотреть; приходит в поле и видит: спит его сын крепким сном, а клевер весь вытоптан. Не иначе как резвился на нем целый табун коней.
Опечалился отец, закручинился, осерчал на сына, стал его бранить да поколачивать,
