— Папа-можно-мы-заберём-его-к-себе-в-детскую-на-ночь? — умолял Петер. — Пусть-он-спит-в- кукольной-коляске!
«Ещё чего не хватало, — подумал Людвиг Четырнадцатый. — Лис — в кукольной коляске!»
На этот раз человек был с ним, очевидно, согласен.
— Лучше-уж-пусть-лисёнок-останется-в-клетке. Лесные-звери-плохо-себя-чувствуют-в-доме-у- людей, — сказал он.
Людвиг Четырнадцатый нашёл это заявление вполне справедливым.
— Нужно-дать-ему-имя, — предложил Петер.
«У меня уже есть одно, но вам его не отгадать», — подумал Людвиг Четырнадцатый.
— Пусть-будет-Микке. Микке-звучит-очень-мило! — предложила Маллот.
Лисёнок вяло улыбнулся: Микке — такое обычное имя. Людвиг Четырнадцатый куда возвышеннее!
— Рыжий-хвост, — сказал человек.
Людвиг Четырнадцатый заворчал. Право же, ему надоели все эти глупости. Его зовут Людвиг Четырнадцатый, и точка.
— Давайте-лучше-к-завтрашнему-утру-придумаем-ему-чудесное-пречудесное-имя! — предложила Маллот.
К завтрашнему утру!
Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос его снова стал сухим и горячим. Неужели ему придётся скучать в этой проклятой клетке до завтра? Ой, как мама Ларссон будет волноваться! А как папа Ларссон будет сердиться!
— Можно-взять-ошейник-Максимилиана-и-погулять-с-лисёнком? — спросила Маллот.
Людвиг Четырнадцатый сразу же повеселел: во время прогулки, может, ему удастся сбежать в лес?
— Можно, — разрешил человек, — но-будьте-осторожны. Мне-кажется-что-лисёнок-немного-зол.
Людвиг Четырнадцатый решил притвориться добрым. Он разрешил детям надеть на себя ошейник Максимилиана и послушно поковылял рядом с ними.
Максимилиан лежал в своей конуре и мрачно наблюдал за всем.
— Тебе-завидно-что-мы-другого-зверька-а-не-тебя-ведём-на-прогулку, — поддразнил его Петер.
Пёс в ответ заворчал, потом заскулил.
Людвиг Четырнадцатый дёрнулся было в кусты, но поводок так натянулся, что пришлось перекувырнуться кверху лапками через голову назад. Дети рассмеялись. А ему было совсем не смешно.
Людвиг Четырнадцатый надеялся, что, возвратясь с прогулки, дети забудут запереть замок. Но он ошибся. Замок был заперт с особой тщательностью. Петер даже подёргал его.
— Не-убежишь-от-нас, — сказала Маллот. — Скоро-уже-ночь-и-мы-должны-спать. А-завтра-мы-опять- придём-к-тебе.
«Завтра я буду в лесу», — мысленно возразил ей Людвиг Четырнадцатый. Но как ему удрать обратно в лес, он не знал. Разве что Тутта Карлссон что-нибудь придумает.
После ужина из дому вышла мама Петера и Маллот. В руках она несла миску с едой. Мама говорила медленно и ясно, так что Людвиг Четырнадцатый понимал её довольно сносно, хотя все слова её звучали для него тоже, как одно длинное-длинное слово:
— Пожалуйста-ужин-нашему-новому-гостю-подан, — сказала она. — Дети-очень-просили-чтобы-ты- получил-самые-лучшие-кусочки-те-что-обычно-достаются-Максимилиану.
Мама детей опять ушла в дом, а Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что он зверски голоден. Но только он собрался запустить свои острые зубки в кусок вкусно пахнувшего мяса, как услышал знакомый писк.
— Пит-пит-питаешься? — пропищал голос.
Людвиг Четырнадцатый узнал голос Тутты Карлссон.
Тутта осторожно выглянула из-за куста.
— Не ешь эту пи-пи-пищу, — пропищала она.
— Разве она отравлена? — ужаснулся Людвиг Четырнадцатый. — Мне показалось, что она пахнет довольно вкусно.
Тутта Карлссон выпорхнула из своего тайничка.
— Максимилиан зол на тебя, — сказала она. — Дети-ти-ти надевали на те-тебя его ошейник. Ходили с тобой гулять. И что самое худшее — ты получил его самые лучшие куски!
— Ничем не могу ему помочь, — возразил Людвиг Четырнадцатый. — Пусть злится на детей.
— А мне кажется, что те-тебе всё же следует отдать Максимилиану эти-ти куски, — настаивала Тутта Карлссон. — Он такой тип-тип-тип.
Последние слова она пропищала лисёнку прямо в ухо, и тогда он всё понял.
— Ты почти такая же хитрая, как мой папа Ларссон! — похвалил её Людвиг Четырнадцатый. — Даже почти как я!
— Даже хитрее, — засмеялась Тутта Карлссон. — Я же не думаю, что пугало — это человек, а всякий человек обязательно — пугало. — И она опять спряталась в кустах.
Долго ждать не пришлось. Как только начали спускаться сумерки, Максимилиан появился у клетки.
— Пр-р-ривет! Ну как тебе, весело? — проворчал он. — Сегодня ночью я могу спать спокойно. Ты хорошо заперт.
— А разве ты не голоден? — мягким голоском спросил Людвиг Четырнадцатый.
Пёс уставился на лисёнка.
— Ещё спрашиваешь! — сказал он и оскалил свои острые зубки.
— Знаю, знаю, — притворившись совсем грустным, сказал Людвиг Четырнадцатый. — Вот поэтому я и спрятал для тебя эти куски. Посмотри, вот здесь, в миске. О, я не хочу, чтобы кто-то голодал из-за меня!
Максимилиан подошёл к клетке поближе. Смотри-ка, лисёнок сказал правду. В миске лежали лучшие куски мяса. Максимилиан облизнулся.
— Добро пожаловать, — приглашал Людвиг Четырнадцатый. — Входи и будь как дома. В прошлый раз приглашал на ужин ты. Сегодня угощаю я.
Максимилиан не знал, верить ли своим ушам.
— А не обманываешь? — спросил он, глотая слюну.
— Ну, что ты, разве может такой маленький лисёнок, как я, обмануть такого мудреца, как ты! — скромно ответил Людвиг.
Максимилиан рассмеялся. Какой же он, право, чудак! Конечно же, лисёнок хитёр, но надуть старого Максимилиана ещё раз! Нет. Это невозможно.
Он сорвал замок с дверцы и медленно вполз в клетку.
— Милости просим к столу! — Голос Людвига Четырнадцатого звучал спокойно, но сердце его дрожало, как заячий хвост. Не пропустить бы нужный миг.
— Благодар-рю за приглашение, благодар-рю за приглашение, — бормотал Максимилиан. — Сочная косточка к ужину — пр-р-ревосходно.
Но только он успел подойти к миске, как вдруг…
Людвиг Четырнадцатый прямо вылетел из клетки и захлопнул её за собой. Тутта Карлссон выпорхнула из-за куста, и им вместе удалось запереть замок.
— Эй вы, кошачьи дети! Что вы натвор-рили! — взревел Максимилиан, не отрываясь от миски. — Я не хочу тор-рчать запер-ртым в цыплячьей клетке. Откро-ройте меня сейчас же! Так ты лгал, лгал, лгал!
— Приятного аппетита, — ответил Людвиг Четырнадцатый. — Прошу прощения за то, что не могу составить компанию. Очень спешу. Разреши передать привет папе Ларссону от хитрого Максимилиана.
— Бр-р-родяга! — ревел пёс. — Погоди только, встретимся ещё р-раз… Ой, ой, ой, как я зол!
Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон вместе добежали до курятника.
— Тысячу, миллион спасибо тебе за помощь, — раскланялся лисёнок перед Туттой Карлссон.
