Жермена рассмеялась:
— Я собираюсь расцеловать тебя!
— Из двух предположений это мне больше подходит, — улыбнулся Лукас и протянул к ней руки.
Задрожав всем телом, она шагнула к Лукасу. Ощущение его губ стало тем бальзамом, который был нужен ей, чтобы забыть о прежних горестях. В его объятиях все ее беспокойство исчезло.
За первым поцелуем последовал второй, третий… Лукас прижимал Жермену к своей груди, но ей хотелось быть еще ближе к нему. Она чувствовала жар его тела через тонкую ткань халата, чувствовала его руки у себя на талии, на изгибах спины, на ягодицах.
— Лукас! — прошептала она, и ее тело пронзил доселе неиспытанный ею восторг.
Лукас отстранился, чтобы заглянуть в раскрасневшееся лицо Жермены. Его серые глаза искрились от желания.
— Остановиться? — гортанно спросил он.
Жермена с трудом сглотнула. Она не хотела останавливаться. Хотела получить еще больше поцелуев, еще больше прикосновений.
— А… нужно?
— Любимая! — выдохнул он.
У Жермены подпрыгнуло сердце. Она знала, что готова пойти за ним, куда бы он ни повел. Улыбнулась, взглянув на него, и поцеловала. Лукас поднял ее, понес к кровати и нежно опустил на нее. Жермена закрыла глаза и почувствовала, как дрогнула кровать, когда Лукас лег рядом с нею. Снова открыв глаза, Жермена увидела, что он сбросил пиджак. Лукас обнял ее, и они прильнули друг к другу. Это было блаженство, настоящее блаженство — быть рядом, ощущать жар его тела.
Они целовались снова и снова. Его ищущие руки нежно продвигались к ее груди, но внезапно Лукас замер, услышав неровное дыхание Жермены.
— Ты боишься, славная моя? — спросил он.
— Нет, — прошептала Жермена. — Нет, — повторила она, опасаясь, что он не услышал в первый раз и сейчас уйдет. — Просто, думаю, мне немного… неловко.
Мягко и нежно Лукас прикоснулся губами к ее губам.
— Любимая! — Медленно, чтобы не торопить то важное, что происходит с ней, руки Лукаса подобрались к поясу ее халата. — Можно? — Он вес еще давал ей время отступить.
— Да, — ответила она, позволяя ему осторожно снять с себя халат.
Ночная рубашка задралась, и у Жермены запылало лицо, когда она почувствовала руку Лукаса на своем обнаженном бедре.
— Лукас! — дрожа, прошептала она.
Его рука замерла, но в чутких серых глазах были лишь нежность и понимание.
— Ты еще не совсем уверена? — спросил он, глядя в ее прекрасные фиалковые глаза и на залитое краской лицо.
— Уверена, — проговорила она как можно тверже. — Просто… все это… так ново…
— Знаю, любимая, — откликнулся он. — Все будет хорошо. Доверься мне.
Жермена с чувством поцеловала Лукаса и больше нисколько не возражала, когда его замершая рука снова двинулась под рубашкой и, поразив ее восторгом своего прикосновения, теплая и ищущая, прошлась по животу и поднялась выше, чтобы обхватить полушарие ее груди.
— Ах! — выдохнула Жермена.
— Ты не боишься?
— С тобой — нет, — смущенно ответила она.
— Любимая! — ликуя, воскликнул Лукас.
Когда он осторожно снял с нее ночную рубашку — последнюю прикрывающую наготу одежду, — Жермена испытала не только естественное смущение, но и настоящий восторг.
— Ты прекрасна, любовь моя, — хрипло пробормотал Лукас, залюбовавшись ее грудью с розовыми сосками.
Жермена ощутила еще большее блаженство, когда он снова склонился к ней. В то время, как рукой Лукас ласкал ее правую грудь, левую он ласкал губами, доводя неискушенную девушку до полного изнеможения.
Потом они опять целовались, объятия сменялись ласками… И вдруг, словно вынырнув из своего блаженного забытья, Жермена увидела, что Лукас снял одежду и лежит рядом полностью обнаженный.
— Лукас! — слабо вскрикнула она, инстинктивно отодвигаясь.
— Ты шокирована?
— Нет, нет. Я… — Она не знала, как ей поступать и что говорить. — Помоги мне!
— Ты хочешь заняться со мною любовью, маленькая моя?
— Д-да, — ответила она тоненьким голоском.
— Но тебе что-то мешает?
— Нет, ничего. — Сглотнула, Жермена попросила: — Поцелуи меня, пожалуйста!
— Любовь моя, — пробормотал Лукас и склонился, чтобы поцеловать ее. Их тела снова соприкоснулись. Жермена прижалась к нему; физическое ощущение его тела рядом с ее собственным горячим телом требовало мгновения, чтобы привыкнуть. Школьные уроки биологии так и не подготовили ее к тому моменту, когда так близко ощущаешь мужчину.
— Лукас, — прошептала она его имя.
Но тут где-то хлопнула дверь. Это было настолько неуместно в момент глубокой и чувственной любви, что Жермена подскочила. И сразу же Лукас принял решение. Он быстро сел, отодвинувшись от нее. Пока она силилась понять, что происходит, Лукас начал торопливо натягивать нижнее белье и брюки — так торопливо, как будто боялся передумать.
— Что? — спросила, тоже садясь, Жермена.
— Это неправильно, любовь моя, — заключил Лукас; его взгляд скользнул по ее груди, но он быстро отвел его.
— Неправильно?
У Лукаса на щеке задергалась жилка.
— Мне казалось… Я думал, мы… Но здесь слишком людно. Нам надо быть где-нибудь совсем одним, где я смогу… — Он осекся и стал взглядом искать ее глаза. — Ты любишь меня?
Жермена хотела сказать, что обожает его, но тут до нее дошло, что она лежит перед ним совершенно обнаженная, и ею овладело смущение.
— Идея была не очень хорошая, — признал Лукас с кривой ухмылкой. И, крепко держа ее за руки, продолжил: — Находиться рядом с тобой и вести светские беседы — невыносимо. Я не могу даже трезво мыслить. — Решительно встав, он подошел к двери. — Если я тебе небезразличен, любовь моя, встретимся завтра, но не в этой комнате… — Он помолчал, потом улыбнулся: — Буду ждать тебя у нашей скамейки. Ты знаешь, что я имею в виду?
— У мостика, у ручья?
— Ровно в девять, — назначил Лукас, но потом передумал: — Нет, я не могу ждать так долго. В восемь тридцать?
— В половине девятого, — согласилась Жермена.
— О, моя дорогая, — застонал Лукас, как будто заключил из ее согласия, что она действительно любит его. — Ты просто необыкновенная!
И с этими словами он быстро вышел из комнаты.
Глава ДЕВЯТАЯ
В ту ночь Жермена почти не спала. Но даже и без сна ей казалось, что она грезит. «Наша скамейка», — сказал Лукас. Их скамейка. Если ей это снится, то это чудесный, изумительный сон.
Снова и снова вспоминала она ласковые слова, которыми он называл ее. Неужели она — его дорогая, любимая, милая девочка? Ах, как ей хотелось быть таковой.
Жермена старалась мыслить логически, не верить тому, чему хотела верить. Конечно, она очень мало знает о любовных играх, но разве мужчины не способны сказать что угодно в пылу страсти? Однако ей не хотелось слушать доводы логики. Лукас, несомненно, желал ее, но был очень искренним. Кроме того, она
