солнцем кожи.
Обнаружив поросль мягких кудряшек между ее ног, Джайлс скользнул пальцами в самый потайной уголок ее тела. Горячая и влажная, ее плоть готова была принять его, он мог взорваться при одной лишь мысли об этом.
Когда Джайлс наклонил голову, чтобы снова прикоснуться губами к ее соску, Минерва резко вдохнула и еле слышно прошептала:
— Так скажи мне... правду... Ты вор? Или... что-нибудь похуже?
Сначала Мастерс не обратил внимания на ее вопросы: его губы и пальцы были заняты тем, чтобы вобрать в себя желанную плоть. Но, осознав через мгновение их смысл, он был потрясен. Так она поэтому позволила трогать себя? Хотела, чтобы он забылся, отвлекшись на ее тело, и ответил на ее вопросы?
Джайлс не знал, смеяться ему или плакать. Ясно, что Минерва не понимает, какую игру затеяла, ведь в ней непременно должно быть двое участников.
Он нарочно прижал ладонь к ее лону, наслаждаясь тем, как от новых ощущений Минерва округлила глаза.
— А зачем тебе это знать? — спросил он. — Ты же не собираешься за меня замуж? Не все ли тебе равно, вор я или нет?
Она задыхалась. Это хорошо. Джайлс хотел, чтобы она испытывала те же чувства, что и он.
— Возможно, это... просто... рациональное любопытство... — хрипло проговорила Минерва.
— Вроде этой маленькой интерлюдии? Ты это со мной делаешь, детка? Удовлетворяешь свое рациональное любопытство?
Найдя маленький чувствительный бугорок, Джайлс потер его пальцем, пока она не издала изумленный возглас:
— Боже мой... Джайлс...
— Или, может, ты пересмотрела свое отношение к браку со мной? — продолжал Мастерс. — И именно поэтому тебе так важно знать, каков я на самом деле?
Несмотря на то что Минерва начала двигаться под ним, а ее лицо раскраснелось, она умудрилась покачать головой:
— Нет, я хочу жить одна и писать книги.
— Тогда ты не должна допускать ничего подобного, не должна позволять мне трогать тебя, целовать…
Он тоже не должен делать этого. И если обольщение не является его истинной целью, ему следует остановиться, если только он не мерзавец. Однако Джайлс быстро забывал о том, что он больше не негодяй. Слишком хорошо она пахнет, слишком сладкие у нее губы. К тому же он так хочет ее!
Плохо понимая, что делает, Джайлс потер плотью о ее бедро, чтобы справиться с томительной болью, охватывающей его естество.
Заморгав, Минерва схватила его за руку.
— Что это у тебя в кармане? — спросила она. — Пистолет, да? Так я и знала, что ты занимаешься чем-то подозрительным.
Засмеявшись, Джайлс положил её пальцы на этот «пистолет» и потер ими его, что доставило ему столько же удовлетворения, сколько боли, потому что он знал, что не может позволить себе большего.
— Это не пистолет, детка, — прошептал он. — Такое происходит с мужчиной, когда женщина заставляет его забыть о контроле над собой. Ты меня понимаешь?
Судя по тому, что ее шея и лицо постепенно стали пунцово-красными, Джайлс попал прямо в цель.
— Я не знала, что это...
В дверь постучали.
— Черт возьми! — тихо произнес Джайлс, едва переводя дыхание. — Что вам нужно? — крикнул он громко.
Должно быть, он был слишком резок, потому что наступила долгая пауза.
— Милорд, я попросил бы вас уделить мне минутку вашего времени, — донесся из холла голос хозяина гостиницы.
Джайлс со вздохом взглянул на Минерву.
— Кажется, с тебя пока довольно, козочка.
Вскочив с кровати, Мастерс медленно подошел к двери и дал своему естеству время успокоиться, а Минерве — застегнуть крючки на своей мантилье. Найдя шляпку, Джайлс надел ее ей на голову, подождал, пока она встанет с кровати, и отворил дверь.
— Да?
— Я только хотел сообщить вам, милорд, что мистер Пламтри уехал, так что вы можете не беспокоиться: в холле вы с ним не столкнетесь, — сказал хозяин.
— Вообще-то мы и сами решили уехать их вашей гостиницы, — заявил Мастерс.
— Что-о? — воскликнул хозяин. — Но почему?
— Моей жене не понравилась комната.
И тут к ним подошла Минерва, Джайлс заметил, что его слова ее удивили, однако она умудрилась театрально фыркнуть.
— Здесь стоит ужасный запах, сэр, — вымолвила она. — К тому же готова поклясться, что я видела под кроватью крысу.
— Прошу прощения, миледи, но в нашей гостинице нет крыс, — возразил хозяин гостиницы. — А если здесь какой-то неприятный запах, то, может быть, другая комната...
— Извините нас, мой друг, но мы уезжаем. — Джайлс сунул в руку хозяина несколько соверенов. — Надеюсь, этим я компенсирую доставленное вам неудобство.
Мужчина посмотрел на деньги, и его глаза заблестели.
— Да, милорд, — пролепетал он. — Разумеется, милорд.
— Пойдем, дорогая, — сказал Джайлс, предлагая Минерве руку.
Когда она взяла его под локоть, он решился посмотреть на нее. Цветы на ее шляпке слегка помялись, а платье было в некотором беспорядке, однако едва ли кто-то мог обратить на это внимание. Ей повезло. Минерва даже не знала, насколько ей повезло.
Когда они подошли к лестнице, Мастерс прошептал:
— И никогда больше этого не делай.
— Что? — не поняла Минерва.
— Не заставляй меня терять над собой контроль, когда я с тобой, — пояснил Джайлс.
— Я это сделала? — удивилась Минерва. — А мне казалось, я всего лишь указала на то, что ты был слишком невнимателен для мужчины, утверждающего, что хочет жениться на мне не ради денег.
— Ты хотела, чтобы я был более внимательным? — серьезно спросил Джайлс.
Она даже не посмотрела на него, пока они направлялись к экипажу.
— Разумеется, нет, — наконец промолвила Минерва.
— А сейчас?
— Поступай, как считаешь нужным, мне все равно.
И все же что-то в их отношениях изменилось. До этого дня она отрицала, что хочет его. Но теперь понимала, что это не так.
— Ты дал хозяину гостиницы безумное количество денег, — жестко заявила Минерва. — И еще это кольцо с печаткой, которое ты нацепил себе на палец... Скажи мне, откуда у тебя все это?
— Мы опять возвращаемся к твоим бессмысленным подозрениям? — недовольно спросил Джайлс. — Тебе не приходило в голову, что мне было бы сложновато заниматься сомнительными делами, когда я являюсь представителем закона? Любой преступник мог бы меня узнать в здании суда!
— Тогда что именно ты?..
— Уж не знаю, стоит ли мне считать лестными твои предположения о моих уникальных преступных способностях или, напротив, воспринять их как оскорбление, ведь ты считаешь, что во мне нет ничего хорошего, — перебил ее Джайлс.
Он уверенно вел ее сквозь толпу, все еще не разошедшуюся после бегов.
