— Вино не помогло, поэтому я вышел прогуляться, — солгал он.
Хорошее объяснение, если не считать одного...
— Хозяин сказал, что он вообще не видел тебя в общей комнате, — сообщила Минерва. — Он считал, что ты все еще наверху. — Джайлс молчал, и она тихо добавила: — Ты обещал больше не лгать мне.
— Я и не собираюсь этого делать! — воскликнул он. — Только не задавай мне вопросов о тех делах, которые тебя не касаются.
Кинжал обиды вонзился в нее так быстро, что Минерве понадобилось несколько мгновений, чтобы отреагировать на его слова. И лишь потом она ощутила жгучую боль.
— Понятно, — прошептала она.
Повернувшись на бок, она положила книгу на туалетный столик, а затем натянула одеяло до подбородка.
Тихо выругавшись, Джайлс подошел к кровати.
— Черт возьми, Минерва, прости, пожалуйста. Я вовсе не хотел обидеть тебя.
— Так что же ты хотел сказать?
Она пыталась совладать с дрожью в голосе, но Джайлс не отвечал, и попытки Минервы оказались безуспешным. Она повернулась к мужу, чувствуя, что кинжал поворачивается у нее в груди.
— Ты... ты был с женщиной?
— С женщиной?! — оторопев, переспросил Джайлс. — Господи, нет, конечно! Я бы никогда так не поступил с тобой.
Он с такой искренностью промолвил это, что Минерва поверила ему.
И все же, когда он приблизился к кровати, его глаза были полны отчаяния.
— Мне нужно было заняться одним делом, — сказал Джайлс. — Но я не хотел, чтобы ты подумала, что эта поездка... что мы приехали сюда...
— Не только из-за нашего медового месяца, — договорила за него Минерва.
— Да, именно так! — Быстро сбросив с себя остатки одежды, он лег в постель рядом с ней. — Это все. Клянусь тебе.
— И как же зовут это дело? — спросила Минерва, не сводя с него глаз.
На его лице появилось холодное выражение. Все еще пряча от нее глаза, он приподнялся, чтобы задуть свечу.
— Я уже сказал, что к тебе оно не имеет никакого отношения.
— Знаешь что? — сказала Минерва, тщетно пытаясь найти хоть какую-то точку опоры. — Думаю, ты прав. Пожалуй, не стоит вообще задавать тебе каких-то вопросов, так безопаснее. По крайней мере, мне не придется выслушать очередного потока лжи.
— Дорогая, прошу тебя... — начал было Джайлс, обнимая ее за талию.
— Не прикасайся ко мне! — шепотом остановила она. — Только не сейчас.
Минерва снова повернулась к мужу спиной, пытаясь сдержать слезы. Так они и лежали, молча, в темноте. Она ощущала на спине жар его дыхания, чувствовала, как его взор прожигает ее, но не хотела сейчас с ним близости.
Через некоторое время, когда дыхание Джайлса стало ровным, Минерва почувствовала, что гнев вновь закипает в ней. И как только он может спать, когда в их отношениях образовалась трещина? Ее сердце разбито, а ему наплевать. Впрочем, когда Джайлса волновало, что он разбивает ей сердце?
Заснуть она не могла. Оставалось сделать одно. Выскользнув из постели, Минерва зажгла свечу и устроилась на стуле у окна. Затем взяла свою записную книжку и облизнула кончик карандаша. Слова заплясали у нее в голове, складываясь в куски текста — о судебном процессе, о ее утренней прогулке с Джайлсом, о том, как она чувствовала, что сердце разрывается у нее в груди.
Минерва медленно принялась писать.
В первые две ночи с Минервой Джайлс спал как пьяный. Пьяный от удовольствия лежать с ней в одной постели, от тепла ее тела, которое он держал в своих объятиях, — да вообще от того, что они теперь вместе и она чувствует себя спокойно и уютно рядом с ним.
Но не в последнюю ночь. Он проснулся около двух часов ночи и увидел, что в комнате горит свеча. Джайлс помнил слова Минервы о том, что она иногда ночью встает для того, чтобы заняться своей книгой, поэтому старался не шевелиться и молча слушал тихий шорох карандаша, летающего по бумаге.
Джайлс покосился на Минерву, а затем осторожно выбрался из постели. Не будет ничего плохого, если он заглянет в блокнот. По крайней мере, он будет знать, как вести себя дальше.
Джайлс, крадучись, подошел к столу и открыл блокнот. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы разобрать ее ужасный почерк, прежде чем он начал читать.
— Что ты делаешь? — вдруг вскрикнула Минерва, приподнимаясь в постели...
Черт возьми, она так чутко спит! Повернувшись, он встретился взглядом с глазами жены.
— Мне просто было любопытно...
— Отдай тетрадь! — Вскочив с кровати, она отобрала блокнот у Джайлса и прижала к груди, как ребенок — игрушку. — Ты не имеешь права!
— Почему? — проворчал Джайлс. — О чем ты сейчас пишешь?
— К тебе это не имеет никакого отношения, так что не беспокойся. — Она смотрела на него покрасневшими от слез глазами, и Джайлс почувствовал себя виноватым. — Если ты можешь что-то скрывать от меня, то и я могу.
— Я не хотел огорчать тебя. Если ты не хочешь, чтобы я читал то, что ты написала, я не стану этого делать.
Минерва вышла из-за ширмы в сорочке, панталонах, чулках и незашнурованном корсете. Гордо подняв голову, она посмотрела на мужа.
— Ты можешь помочь мне с корсетом? — спросила она. — Платье я, кажется, смогу надеть сама.
Сухо кивнув, он сделал то, о чем она просила. Но находиться с ней в натянутых отношениях было для него сущей пыткой. Джайлсу безумно хотелось поцеловать ее в шею, зарыться лицом в ее волосы, пробежать руками по ее телу, которое он уже успел изучить. Он так хотел заняться с ней любовью, хотя и подозревал, что сейчас для этого не самый лучший момент.
В этом-то и беда. Впервые за много лет он не знал, как себя вести. Может, попробовать развеселить ее? Или соблазнить?
Судя по тому, как Минерва отшатнулась от него, когда он зашнуровал ей корсет, соблазнить ее сейчас ему не удастся… Лучше подождать, пока ее настроение переменится. Не может же она вечно злиться на него.
«Нет? После того как ты в первый раз разозлил ее, она держала тебя на расстоянии целых девять лет».
Джайлс поморщился. Тогда все было по-другому. Тогда они не делили одну постель на двоих. Она успокоится. Должна успокоиться.
Супруги молча оделись, не забывая о том, что должны уже скоро подняться на борт пакетбота. Джайлсу не терпелось вернуться в Лондон и узнать, что Рейвенсвуд скажет по поводу Ньюмарша.
По крайней мере, в Лондоне ему не придется что-то от нее скрывать: он всегда включал встречи с Рейвенсвудом в свое рабочее расписание. Вечером он отправит ему записку, а поутру уже сможет увидеться с ним.
Путешествие на пакетботе показалось обоим супругам бесконечным. Джайлс пытался получить удовольствие от быстрого скольжения судна по воде, но не мог сосредоточиться на нём, потому что все его мысли занимала сидевшая рядом женщина — такая одинокая и молчаливая.
Через несколько часов Джайлс понял, что так дольше продолжаться не может. Когда они оказались у устья Темзы, он спросил:
— Ты больше никогда не будешь разговаривать со мной?
Минерва бросила на него долгий, непроницаемый взгляд.
— Не говори ерунды!
— Я не хочу быть с тобой в ссоре, — сказал он.
