чуть-чуть. А ты испытаешь еще большее удовольствие.
— Не понимаю.
— Знаю. Это-то меня и возбуждает. Обхвати меня руками за бедра и прижми к себе покрепче.
— Что?…
— Ты ведь надела это платье, чтобы вызвать у меня желание. У тебя получилось. Теперь ты должна это желание удовлетворить.
— Но, Кинг, я… я не могу…
— Разве не этого ты хотела? Разве не потому принимала соблазнительные позы в новом платье, будто приглашая меня заняться с тобою любовью прямо в кабинете отца?
— Неправда!
Кинг просунул руки ей под спину и рывком приподнял ее, одновременно прижимаясь к ней всем телом. Она невольно выгнулась и застонала в порыве восторга, который, она это чувствовала, был лишь маленькой частицей какого-то мистического айсберга ощущений.
— Неправда, говоришь?
Тиффани не ответила. Ее сжигал огонь, она буквально умирала от мучительного желания. Как будто не своими руками она стащила с себя майку и лифчик и отшвырнула их в сторону. Спустя мгновение ее руки оказались у Кинга под рубашкой, на его теплой груди.
Он целовал ее, а она извивалась и вскрикивала каждый раз, когда чувствовала прикосновение своего обнаженного тела к его. Теряя рассудок от нахлынувшей страсти, Тиффани стала гладить его плоский живот. Потом ее руки скользнули ниже, и, несмотря на то, что Кинг, протестуя, оторвался от ее губ, она накрыла дрожащими ладонями его твердую плоть под тонкой тканью брюк.
Кинг содрогнулся и застонал. Резким движением он перевалился на бок и, взяв руку Тиффани, стал водить ею по своему телу в том чувственном ритме, который вызывал у него возбуждение.
— Боже мой, — шептал он. — Еще… не останавливайся, детка. Еще… Да. Да.
Как завороженная, Тиффани следила за реакцией Кинга. Осмелев, она придвинулась ближе и осторожно прижалась губами к его груди. Кинга сотрясла дрожь. Его тело оказалось странным образом уязвимым, и это остановило ее.
Кинг лег на спину и, закрыв глаза и дрожа всем телом, отдавался во власть ее мягких, изучающих рук.
Тиффани прижалась щекой к его разгоряченной коже, переполненная новыми ощущениями, бывшими до этого дня под запретом. Она с восторгом и изумлением изучала его тело.
— Скажи, что мне сделать? Я сделаю все, что ты захочешь. Все!
Он взял ее руку и положил себе на грудь, пытаясь нормализовать дыхание.
Ее мягкая, теплая грудь касалась его тела. Тиффани тоже закрыла глаза и замерла на его груди.
— Господи, какое блаженство. — Слова душили ее. — Никогда бы не подумала, что смогу себя так вести, да еще при свете дня.
Это замечание, выдававшее невинность и неискушенность Тиффани, застало Кинга врасплох. Он сначала тихо рассмеялся, а потом стал хохотать во весь голос.
— Тише! Что, если услышит Мэри и войдет?
Кинг приподнялся на локте и взглянул на ее обнаженную грудь.
— Она кое-что увидит, как считаешь? — Он провел пальцем по все еще твердому соску и отметил про себя, что Тиффани против этого не возражала.
— У меня очень маленькая грудь, — прошептала она.
— Вовсе нет.
— Твоя кожа такая смуглая по сравнению с моей, — сказала она, скосив глаза на его палец.
— Особенно в этом месте. Здесь ты такая светлая, — выдохнул он и коснулся губами груди, а потом взял в рот сосок.
Тиффани вскрикнула и сжала руками его голову, пытаясь справиться с новой волной страсти.
Кинг тут же отозвался на ее крик. Его губы становились все более горячими и жадными. Тиффани вдруг напряглась, а потом ее сотряс спазм, с которым она никак не могла справиться. Казалось, ему не будет конца. Не будет конца тому бесстыдному блаженству, которое она испытывала благодаря его интимной ласке.
Задыхаясь, Тиффани зарылась лицом ему в шею, пытаясь унять дрожь.
А он стал ласково целовать ее, как бы успокаивая, покрывая нежными, короткими поцелуями всю ее от кончиков пальцев на ногах до душистого пробора в темных волосах.
Полными слез глазами, в которых отражались все пережитые ею чувства, Тиффани стыдливо посмотрела на Кинга.
Качая головой, Кинг стал утирать эти слезы своим платком.
— Не плачь, — тихо попросил он. — У тебя очень чувствительная грудь. Мне нравится, что тебя возбуждают мои поцелуи.
— Это… естественно? — запинаясь, спросила она.
— Вероятно, хотя я никогда еще подобного не испытывал. Видишь, и у меня что-то бывает впервые, не только у тебя.
— Хотелось бы мне знать побольше.
— Всему свое время. Научишься. — Он провел пальцем по ее носу, по припухшим губам. — Я скучал по тебе.
Сердце ее чуть не вырвалось из груди.
— Правда? Он кивнул.
— Хотя я этого и не желал, — нехотя признался он, и она рассмеялась. — Ты привязала меня бархатными канатами. Со мной еще никогда такого не было, и я не знаю, как мне быть дальше, — задумчиво проговорил он.
— Я тоже.
Только сейчас она вдруг осознала свою бесстыдную наготу.
Кинг заметил ее беспокойство и так ловко помог ей быстро одеться, что ей стало не по себе.
— С тобой я чувствую себя глупой девчонкой.
— Так ты и есть девчонка, правда далеко не глупая, — ни секунды не колеблясь, ответил Кинг. — Вообще-то это становится опасно. В последнее время в твоем присутствии мне все труднее держать руки при себе. Но я никогда не позволю себе соблазнить единственную дочь моего делового партнера.
— Я это знаю, Кинг, — неожиданно с гордостью заявила она.
Кинг поднялся, а она осталась лежать, и в том, как он заправлял рубашку и приводил себя в порядок, а она за всем этим наблюдала, было что-то бесконечно интимное. И Тиффани видела по его глазам, что он это понимает.
— Что будем делать?
— Одному Богу известно, — ответил он, не отрывая от нее пристального взгляда.
Он взял ее за руку и рывком поднял с ковра. Положив руки ей на плечи, спросил:
— Может быть, тебе поехать в Европу?
— Зачем? — удивилась она.
— Поступишь в колледж. Или устроишь себе каникулы. Летти могла бы поехать с тобой. Она тебя окончательно избалует. А ты пополнишь свои знания по истории.
— Не хочу я ехать в Европу, и меня вовсе не интересует история!
— Тиффани, — вздохнул Кинг, — я не собираюсь спать с тобой.
— Я и не прошу об этом, — надула она губы. — Но и ни с кем другим я в постель не лягу, — заявила она, опустив глаза. — С четырнадцати лет я ни о ком другом не думала, только о тебе.
Это признание ошеломило Кинга. Мысли его лихорадочно заработали. Он теряет голову помимо своей воли. Она слишком молода, слишком! Ей недостает зрелости, уверенности в себе, искушенности, чтобы не пропасть в этой жизни. Ему хотелось сказать ей об этом, но она вряд ли станет его слушать. Она витает в облаках. Но он-то, зрелый мужчина, не может себе это позволить.
Кинг молча смотрел на Тиффани, засунув руки глубоко в карманы и удивляясь тому, как же случилось, что он очертя голову бросился в этот омут. Еще ни одна женщина не заводила его до такой степени одним
