тем, что мог расти и развиваться более или менее спокойно.
Научиться письму было нелегким делом. Шумеры придумывали отдельные символы для каждого основного слова, и придумали их 2 тысячи. Для запоминания это представляло серьезные трудности. У шумеров были школы, которые по ряду параметров далеко опередили школы греков, римлян, позднейшей Европы. Эти школы назывались домами табличек, потому что посещавшие их ученики писали на глиняных табличках, читали и учились по ним. Будущих писцов – детей дома табличек – учителя держали, очевидно, в строгости, так как на одной табличке, написанной по-шумерски, мы читаем такие жалобы:
Но все-таки счастливы были те, кто оканчивал школу дома табличек, так как со временем к ним в руки попадали не только ключи от складов, не только измерительные линейки, не только тростниковая палочка для писания, но и власть, они становились начальниками работ в мастерских, на строительстве, при возделывании земель.
Шумеры, собственно говоря, и в этом проложили дорогу потомкам; они умели запрягать не только волов и ослов, они умели заставлять людей работать; умели разумно организовывать, направлять общую работу. Страна, где они жили, была когда-то болотистой местностью, где заросли тростника, осоки чередовались с пространствами чистой воды, где было много рыбы и птиц, но очень мало годной для обработки земли. Для того чтобы пахать, сеять и жать, шумеры должны были рыть дренажные канавы, преграждать путь воде насыпями, направлять по каналам укрощенную воду, которую они собирали и держали в водохранилищах, в вырытых в земле водоемах до времени, когда она требовалась для полива полей.
Очевидно, это заставило шумеров работать сообща. Примитивными деревянными мотыгами, привязанными к концу палки, они сначала разрыхляли землю, затем собирали ее в плетенные из ивовых прутьев корзины и тащили на спинах – когда на близкое, когда на далекое расстояние – туда, где надо было поднять выше насыпь или уровень полей. Позднее они уже работали с помощью металлических орудий и вьючных животных, но такими же строго организованными отрядами, иногда даже целыми армиями работников.
Конечно, не только письменность позволила вознестись шумерской цивилизации. Немаловажным было и изобретение новых орудий труда. Высочайшим достижением техники стал месопотамский плуг. Его тащили волы, а специальное приспособление в виде трубки выбрасывало зерна в борозду. Месопотамские земледельцы не вывозили навоз на свои поля: для повышения плодородия почвы использовался мусор из разрушенных селений. Так как ячмень может расти на неплодородной почве, то в Месопотамии его предпочитали пшенице (а Египет, например, стал землей именно пшеницы). Когда ячмень собирали, его приходилось молотить, веять, промывать и сушить, прежде чем его можно было отправить в надежные зернохранилища или ссыпать в кучи, покрытые матами. Для еды зерно очищали от шелухи опаливанием («поджаренное зерно»), вымачивали или дробили пестиками, превращая в грубую крупу. Потом зерно просеивали, толкли или мололи на ручных зернотерках, так как никаких мельниц еще не было. Из ячменной муки готовили плоские хлебные лепешки, которые надо было есть практически сразу по готовности. Иногда ячменю давали прорасти. Из образовавшегося солода получали алкогольный напиток – пиво. Его производство в Месопотамии было сложным, названия входящих в него ингредиентов и различных сортов пива исчисляются десятками.
Земля Шумер, благословенная письменностью и другими важными достижениями, сделалась наиболее развитым районом Месопотамии. Страны выше по течению, фактически с более древней цивилизацией, отстали и были вынуждены подчиниться политическому и экономическому господству шумерских царей.
Шумерские легенды рассказывают о полном опасности походе царя Урука Гильгамеша за кедрами. Предпринял он этот поход потому, что ему и его соотечественникам нужны были деревья. Стволы растущих вдоль Тигра и Евфрата пальм, яблонь, смоковниц не годились для строительства, как и искривленные стволы росших там же осокорей. Для больших и роскошных зданий – храмов, дворцов – требовались деревья благородных пород, растущие в далеких горах: кедры, кипарисы, эбеновое дерево, дубы. Ради стройных кедров рисковал Гильгамеш и собственной жизнью, и жизнью своих товарищей. Правда, взял он с собой только воинов, у которых не было ни матери, ни семьи. В жестоком бою Гильгамеш победил ужасного хозяина кедровых лесов Хумбабу, а потом вместе с товарищами взялся рубить лес, деревья которого образовывали густую чащу. Они скатывали стволы кедров к берегу реки и по святой воде Буранунны сплавляли их.
Как у большинства сказаний, так и у этого, воспевающего поход за кедрами, есть своя реальная историческая основа. Для шумерских городов в течение веков главной заботой была добыча – в обмен или силой – не встречающихся в их краях, но необходимых им природных богатств. На недостаток хлеба, пива, фруктов, молока, мяса, шерсти, льна, тростника шумеры (за исключением, пожалуй, городских бедняков) не жаловались. Хватало у них и глины, чтобы лепить сырцовые кирпичи. Но откуда было взять им руду? И где – ведь жили они в долинах двух рек, сплошь покрытых илом, – могли бы они добывать камень? Где могли бы они рубить стройные корабельные деревья? Да и с окружающими их варварскими народами торговать шумерам было нелегко. Золото, серебро, лазурит, сердолик, диорит и другие драгоценные камни соседи, особенно в голодные годы, в обмен на зерно давали довольно охотно. Но то, что могло еще более укрепить могущество опасных шумеров – металл для орудий труда и оружия, дерево для строительства укреплений и военных повозок, – все это зачастую приходилось добывать с трудом.
Шумерская легенда рассказывает нам о том, как одному из предков Гильгамеша, Энмеркару, царю Урука, удалось склонить властителя полулегендарной Аратты, находившейся в восточных горах, к торговой сделке, как посылал к нему послов с подарками и угрозами. Энмеркар просил у царя Аратты благородные металлы и драгоценные камни и давал за них в обмен овец, коз, ослов и коров, финики, фиги, ячмень и бобы, а также тростник. Легенда гласит, что заключению сделки помогли шумерам боги: они связали ветер и не позволили пролиться дождям, чтобы на землях жителей Аратты, не знавших орошения, ничего не росло и голод вынудил бы их к торговле.
В этом было большое преимущество шумеров: орошаемые земли почти всегда приносили им обильный урожай. В каждом городе возле храма стояли амбары и закрома, куда свозили собранные у земледельцев, скотоводов, рыбаков продукты питания, шерсть, лен и прочее – все, что было предназначено на содержание жрецов, писцов, придворных, различных ремесленников и работников, а также для внешней торговли. Там же хранились под замком добытые в других странах сокровища, сырье, готовые изделия, а также находилась документация: глиняные таблички, на которых в шумерских мерах объема, веса и длины все было записано, всему велся точный учет.
Правда, достигнув однажды уровня более высокого, чем у соседей, месопотамская цивилизация как бы застыла. Не важно, чего это касалось: приготовления блюд из зерновых или способов ведения сельского хозяйства, – на протяжении всего отраженного в документах шумерского периода никаких существенных изменений в области технологий не происходило. Не окультуривалось и не ввозилось никаких новых растений, не появлялось никаких новых способов обработки земли или сбора урожая.
Шумеры были хорошими хозяевами. Они бережливо относились даже к крошкам, учитывая и их. Наименьшей мерой веса было ше – средний вес одного ячменного зерна. Гин весил в 180 раз больше (около десяти граммов), мана была в 60 раз тяжелее гина (немногим более полкилограмма).
Из маленьких ручейков образуются реки, и маленькие ячменные зернышки, собранные миллионами и миллиардами в одном амбаре, делали исключительно богатым хозяина амбара. И если можно еще усомниться в правильности тогдашних письменных документов, то нельзя не поверить свидетельству раскопанных могил, а раскопки эти говорят о роскоши и богатстве шумерской знати уже в ранний период
