они светились, кроме одного. В освещенные окна ему небезопасно было заглядывать, он мог напороться на случайный взгляд тюремщика. Его привлекло темное окно. В его камере горел свет, как, вероятно, и в остальных камерах, поэтому вряд ли он, загляни в темное окно, увидел бы там скромное убранство камеры. Также вряд ли он за этим окном увидит тюремщиков, с чего бы им сидеть в темноте. Или это все же камера, в которой нет узника? Но, возможно, темное окно было окном прачечной или кухни, откуда можно было бы черным ходом выбраться из тюрьмы.
Джонни направился к неосвещенному окну. С полдороги он повернул назад. В ящике стола вместе с лучеметом, который он прихватил с собой, лежал фонарик, должно быть, находившийся там на случай неисправности электропроводки. Он сходил за ним, и уже с фонариком подошел к темному окну.
Он посветил фонариком в окно – и сразу же погасил его. В зигзаге луча электрического света он увидел комнату со стандартным казенным убранством – койка, тумбочка, умывальник. Очевидно, это была камера, чуть-чуть лучше обставленная, чем его. И камера на пустовала: на койке лежала и спала девушка. Короткая стрижка, вздернутый носик, сочные губы… Девица была узницей, не иначе, а не монашкой и не институткой, раз она находилась в тюремной камере.
Джонни не было дела до девушек-узниц. С досадой он отвернулся от темного окна. Что же теперь ему ждать, пока какое-нибудь из освещенных окон погаснет?
За его спиной раздался женский голос:
– Эй, мистер! Мистер!
Он обернулся.
Девушка стояла у окна. Она смотрела прямо на него.
– Извините, я не спала. Вы напугали меня своим лучом. Хотя, спросите вы, чего мне здесь бояться?
– Говорите тише, – буркнул Джонни и вплотную подошел к окну, из которого выглядывала девушка. – Вам что-то нужно от меня?
Она смутилась.
– Ничего, только мне показалось… Вы ведь не из полицейских?
– Вы очень догадливы, я не из полицейских. Прошу вас, ложитесь спать. Я занят одним делом, позвольте мне довести его до конца, мисс.
– Миссис Тоберс. Шейла Тоберс. Если судить по вашей речи, вы недавно прилетели с Земли, мистер…
– Мистер Голд, – Джонни начал тревожиться, разговор затягивался. Кто знает, когда сменялись тюремщики и не проверяют ли ночью посты. Возможно, его бегство будет обнаружено с минуты на минуту.
– А я на Трабаторе давно, – продолжала девушка с ноткой печали в голосе, не замечая нетерпения собеседника. – Мне было шесть лет, когда мы прилетели сюда с отцом. Он был старателем. Потом он умер. Два года назад я вышла замуж за Роя Тоберса, крупного торговца пряностями.
– Поздравляю, – Джонни все явственнее проявлял беспокойство. – Что я должен передать вашему мужу? И, пожалуйста, говорите быстрее. Иначе мне не удастся отсюда выбраться, и ваш муж не получит от вас весточки.
– Что передать Рою? Он умер месяц назад. Его казнили.
Джонни стало неловко.
– Мне очень жаль, миссис Тоберс. – Он почтил память неизвестного ему торговца пряностями короткой паузой. – А теперь я попросил бы вас прилечь на койку и считать до тысячи.
Как бы не услышав его, Шейла Тоберс задумчиво произнесла:
– И меня… меня тоже казнят. Послезавтра. Вы прочитаете об этом в газетах, все-таки не каждый день отправляют в газовую камеру офицера полиции.
Джонни, уже отходивший от окна, вернулся.
– Вы, миссис Тоберс, офицер полиции?
– Да, я окончила Терриганскую полицейскую Академию, работала в центральном полицейском Управлении Трабатора. В отделе контроля за нравственностью.
– Раз вы работали в полиции, то… Вам известно, как устроена эта тюрьма?
– Я была здесь четыре раза, когда работала в полиции. Расположение комнат и коридоров примерно я знаю.
– Вам не хотелось бы отсюда удрать?
– Хотелось бы. Если бы меня на воле ждал Рой. А Рой…
– Миссис Тоберс, простите, что я вас перебиваю. Бели вы не хотите сами убраться отсюда, быть может, вы расскажите мне, как это сделать?
– Пожалуйста. Видите то окно? За ним – коридор, который вас выведет к одному из служебные входов в это здание. Что там вы прячете за спиной? Лучемет? Значит, у вас есть шанс справиться с охраной. Ограждения у тюрьмы нет, надеются на защитный купол, но он не помешает выйти отсюда. Его полярность установлена так, что он препятствует проникновению в тюрьму, а не выходу из нее. Он служит препятствием тем, кто вознамерился бы напасть на тюрьму, а узников, здесь считается, вполне оградят от побегов тюремные стены и тюремщики. Вам бы только попасть в лес, а там будет проще.
– В какой лес? Разве тюрьма находится не в Нью-Канторе?
– До Нью-Кантора отсюда полторы сотни миль. А вокруг – Олохонский лес. Городок Олохон расположен в трех милях отсюда.
– Это маленький город?
– Пятнадцать тысяч жителей.
– Значит, мне не стоит туда соваться. Как мне попасть в Нью- Кантор?
– На Трабаторе есть место, где вы будете в большей безопасности, чем в Нью-Канторе.
– И что это за место?
– Альпадские горы. Их еще называют Новые Альпы. Это к востоку отсюда. Там у старателей своя власть, свои судьи. Полицейские туда стараются не соваться. Конечно, альпадских старателей давным-давно вразумили бы, если бы семечко не находили там чаще, чем в других местах, и если бы это не объясняли тамошними вольными порядками.
– Как мне добраться до этих Альпадских гор?
Шейла Тоберс пустилась в подробные разъяснения. Чем больше Джонни слушал ее, тем больше понимал: один до Альпадских гор он не доберется.
– Вы не могли бы стать моим проводником к горам? – спросил он, оборвав девушку на полуслове.
– Вашим… проводником? Вы предлагаете мне покинуть тюрьму?
– А вам приносит удовольствие, что вы гниете здесь?
– Мне осталось недолго ждать. Послезавтра…
– Вы можете совсем не ждать. Да и почему бы вам не насолить полицейским, раз уж они так поступили с вами?
– То есть… чем насолить?
– Если вы поможете мне сбежать, у очень многих здешних чинов прибавится морщин. А может, кто-то и кресла своего лишится.
С лица Шейлы Тоберс медленно сползла отрешенная полуулыбка.
