Вейн

– Ну, должно же быть разнообразие. Вчера Желька, сегодня ты.

Пацан сжался в комок, того и гляди – порскнет в степь.

– Или на мясо тебя взял, а? Жратва кончится, начну по кусочку отрезать. Как такой расклад?

– Невыгодно, – огрызнулся Юрка. – На жаре протухну быстро.

Дан засмеялся.

– Ладно, иди дрыхнуть. Не трону я.

Мальчишка старательно закутался в куцее одеяло и закрыл глаза. Не засыпал он долго, вейн слышал неглубокое дыхание. Потом усталость взяла свое, и Юрка засопел.

Дан скинул кожаный жилет, рубаху. Мягко ступая, прошел мимо пацана. Стреноженный Кысь поднял башку и посмотрел на вейна, тот успокаивающе погладил коня по крупу. Увалень повернулся задом, махнул хвостом.

Ветер теребил перья на амулетах. Тускнели желто-красные отблески костра, и степь теряла цвет, становясь черно-белой. Призрачно светилась полоска солончака. Бормотала ночная птица. Круглая луна нависла, точно яблоко – протяни руку, сорвешь. Вейн жадно вобрал ноздрями воздух. Он пах травой и землей, нагревшейся за день. Живой, полнокровный, не то что в горах. Хоть во флягу набирай и пей, как тошно станет.

Напряг на груди мышцы и расслабил, со звериной радостью ощутив, как сильно и послушно тело. Родись он хищником с длинным хвостом, зарычал бы от удовольствия и перекатился с боку на бок, дрыгая лапами. Но он был человеком и просто лег ничком, раскинув руки. Под левой – спорыш, под правой – клевер. Стучало сердце, близко-близко к земле, и казалось, степь пульсирует ему в такт. Ветер трогал голую спину.

Дан перевернулся. Сонная земля покачивала, плыли над головой созвездия. Вон летит Селезень, ярко светится его Глаз. Скользит неспешно Челн, распустив парус. За Млечной Тропой его ждет Дева. Вейн сказал вслух:

Полночный звон степной пустыни,
Покой небес, тепло земли,
И горький мед сухой полыни,
И бледность звездная вдали.

Это читал Игорь. Менестрель – тогда еще новичок на Середине – долго упрашивал показать ему степь, настоящую, а не ту, что за обочиной тракта. Дан не соглашался, посылал к другим проводникам. Боялся: ну, как не поймет? Игорь же прицепился, точно блоха к кудлатой шавке, и все-таки уговорил.

Ночью они ушли подальше от костра. Лежали, и Дан учил менестреля слушать дыхание земли. Говорил, глядя в звездное небо:

– Горы, леса – это все сверху. Нарост, ороговение. Степь – земная шкура.

Он не мог объяснить, не находил нужных слов. Водил ладонями по траве, чувствуя пульсацию живых токов.

– Как у лошади, понимаешь? Положишь на холку руку, и мышцы под ней ходят.

Игорь долго молчал, потом тихонько засмеялся:

– Ты язычник, Дан. Ты… Черт возьми!

Земля качала их обоих, несла навстречу звездам.

Игорь шептал то, запомнившееся:

…Что слушает моя собака?
Вне жизни мы и вне времен.
Звенящий сон степного мрака
Самим собой заворожен[1].

Дан и сейчас повторил шепотом:

– …самим собой…

Отпустило напряжение, ставшее привычным там, в горах. Легко, не касаясь земли руками, вейн поднялся. Пошел к лагерю, тусклой алой звездочке на горизонте.

Юрка спал беспокойно – разметался, скинув одеяло. Дан ухмыльнулся, увидев под рукой у пацана ножичек. Подцепил носком сапога – сверкнуло лезвие и кануло в темноту. Мальчишка даже не шевельнулся. Умаялся, непривычен к долгим переходам. Хотя и не слабак, про таких говорят: худой, но жилистый. Разворот плеч хороший, ладони широкие. На бойца не похож: не те мышцы подкачаны, не так двигается. Но драться наверняка приходилось. Вейн постоял, разглядывая мальчишку. Кто мог додуматься заранее посадить в «Перекресток» соглядатая? Посредник, на всякий случай? Заказчик кому-то проболтался? Или на самом деле – просто совпадение? Сердито поскреб щеку. Не хотел он, но все-таки придется.

Дан выудил из поклажи веревку и наклонился над Юркой. Рывок – пацан уткнулся лицом в лапник. Коленом на поясницу, выкрученные руки в петлю. Юрка брыкался, вопил матерное. Дан подтянул мальчишку к сосне и примотал, туго затянув узел.

– Пусти! Козел!

Хлестнул сопляка по лицу.

– Тихо!

Пацан замолчал. Уставился широко раскрытыми глазами. Ресницы у него подрагивали. С разбитой губы капнула кровь.

– Боишься? Правильно, молодец.

– Да пошел ты!

Дан усмехнулся:

– Уверен, что этого хочешь? Чтобы я ушел и оставил тебя одного? Привязанного, без оружия. Ну, чего молчишь?

У Юрки дернулся кадык.

Вейн поворошил палкой в костре и снова повернулся к мальчишке. Тот крутил за спиной связанными руками – шевелились плечи. Под задравшейся футболкой вздрагивал живот.

– На кого ты работаешь? – спросил Дан.

– Опять, да? Че, комплекс неполноценности замучил? Хозяин, блин!

– Не делай вид, что не понимаешь.

Дан плюнул в пышущие жаром угли и повторил:

– На кого? Что ты должен сделать? Только следить за мной? Или? Лучше говори сразу, сопляк.

– Да чего! – удивленно выкрикнул Юрка. – Не следил я!

– Ага, просто случайно оказался в «Перекрестке». Сейчас, в межсезонье. Тебе просто случайно нужно в Бреславль. Так нужно, что поехал Шэт знает с кем. В этот бред ты предлагаешь поверить?

– Но это правда!

– Не смешно.

Дан вынул из костра горящую палку и опустился перед мальчишкой на корточки. Маленький факел осветил лицо. Готово – перетрусил. Зрачки расширились. Подрагивает подбородок.

– Кто тебя нанял? На кого ты работаешь?

Задрал на мальчишке футболку, и Юркин живот судорожно втянулся.

– Ну?

– Мне нужно в Бреславль, и все! Честное слово!

Ох, прости, пресветлая Иша!

Обугленный конец с лепестками огня ткнулся пацану в живот. Мальчишка заорал.

– Говори, дурак! Кто?! – Дан прижал ему ноги коленом.