Почин партградских жуликов подхватят миллионы жуликов по всей стране.
Перестройка сферы преступности
Кто-то из работников обкома партии сказал в шутку, что в сфере преступности мы смело можем конкурировать с Западом. Начальник областного управления милиции товарищ Рылов сказал следующее.
Сфера преступности является точным слепком с общества. Каждый тип общества развивает свой тип преступности со своими характеристиками. Собственно говоря, сфера преступности в некотором роде есть часть экономики. Но хватит теории. Конкретнее. Надо различать коммунистическую и капиталистическую эффективность. Если бы десятую долю совершаемых в Партграде преступлений предали гласности, Партград вошел бы в число самых знаменитых по преступности городов мира. Но если бы при этом предали гласности величину производительности труда преступников, т. е. то, ради чего совершаются преступления, то Партград стал бы посмешищем во всей гангстерской части человечества. Вот вам только некоторые данные на этот счет.
В пятидесяти случаях из ста преступления у нас совершаются бескорыстно. Это, можно сказать, преступления ради преступления, или чистые преступления, подобно тому, как бывает искусство ради искусства, или чистое искусство. При капитализме же процент чистых преступлений ничтожен, близок к нулю. Погоня за прибылью («голый чистоган») захватила там сферу гангстеризма полностью. Вот несколько цифр, выявляющих бескорыстный характер нашей преступности. За последние три месяца в области было выбито стекол 516, выбито зубов 78, сломано ног и рук 25, сломано ребер 36, выбито глаз 18, просто набитых морд 987, И все это совершенно бескорыстно. А порою преступники даже от себя приплачивали. В тридцати случаях из ста выручка преступников у нас не превышает десяти рублей. Мы такие преступления называем поллитровыми, поскольку на десять рублей теперь можно купить лишь пол- литра самогонки. В пятнадцати случаях из ста выручка преступников достигает пятидесяти рублей. Мы такие преступления называем ресторанными, поскольку выручка тут же пропивается в ресторане. И лишь в пяти случаях из ста выручка преступников превышает сто рублей. Мы такие преступления называем пенсионерскими, поскольку преступники в таких случаях могут откладывать десять-двадцать рублей на черный день и на старость. Как известно, грабители у нас до сих пор не получают пенсию по старости, так как они не имеют документов, подтверждающих их трудовой стаж, Общая стоимость награбленного в Партграде за последние десять лет была меньше стоимости ювелирных изделии, которые один западногерманский министр украл всего лишь за одну ночь. Этот министр днем сражался в бундестаге за прирожденные права человека, а по ночам в порядке хобби грабил близлежащие ювелирные магазины, — вот что значит подлинная демократия.
Возьмем теперь технологический аспект нашей преступности. Застойный период тут сказался сильнее, чем в других сферах строительства коммунизма. Вот лишь некоторые данные на этот счет. Только за шесть месяцев накануне перестройки в городе было прибито кирпичом по голове 137 человек. Из них 50 не было добито до конца из-за плохого качества кирпича, За это время было заколото отверткой, ножницами, вилкой и другими бытовыми предметами 207 человек, задушено веревкой, ремнем, чулком и другими гибкими предметами 48 человек, утоплено в ванной, в корыте и других емкостях с жидкостью 37 человек. И лишь один случай покушения с пистолетом! Покушавшийся сделал 16 выстрелов в собственную супругу, весившую 100 килограмм. И промазал, хотя стрелял с расстояния в 10 шагов. Промазал из-за неисправности пистолета. В наказание за небрежное обращение с оружием пришлось отобрать у него почетную грамоту «Отличный стрелок». Одним словом, с точки зрения экономической эффективности и технологической оснащенности наших преступников мы не можем конкурировать с Западом.
Но прошло всего несколько месяцев перестройки, и товарищу Рылову пришлось в корне изменить свою позицию. В Партграде появились все виды современной преступности, которые раньше он видел лишь в западных кинофильмах и искренне считал невозможными в своем родном городе. Расширение частного сектора породило организованный рэкет. Многие частники хотели было закрыть свои предприятия, но было уже поздно: бандиты заставили их продолжать дело, угрожая расправой. Другие частники стали нанимать бандитов и воров защищать их от мафии. Так возникла другая мафия, конкурировавшая с первой. После ряда кровавых стычек они объединились и взяли под свой контроль весь частный сектор города. В результате условия труда частников оказались более тяжелыми, чем в государственных предприятиях, а материальная выгода свелась к минимуму. И в среде частников стали возрождаться идеи Оуэна, Фурье, Прудона и даже Маркса, что не соответствовало установке Москвы считать марксизм устаревшим.
Мафия взяла в свои руки производство и распространение наркотиков. Наркотики стали изготовлять из местного сырья — из ядовитых грибов, из клопов, из солдатских портянок и отходов атомного предприятия, Наркотики получались необычайно сильные. От одной капли человек приходил в состояние полного одурения на целую неделю. Для употребления их не требовались никакие приспособления. В подражание американскому «крэку» их назвали «дрэком».
Мафия монополизировала также всю сексуальную индустрию. Открылись курсы по повышению технологии секса. Они оттеснили куда-то на задворки гомеопатов, йогов и целителей. Открылась школа по подготовке высококвалифицированных проституток и «проститутов», которых стали называть сексологами. Конкурс желающих поступить в школу превысил конкурс в университет. Принимали в школу только с хорошей характеристикой от пионерской или комсомольской организации. Почти легально стали выпускать порнографическую литературу, назвав ее эротической. По аналогии с западными журналами «Плейбой» и «Плейгел» стали выходить ежемесячные журналы, в названиях которых фигурировали названия мужского и женского половых органов. Очереди за журналами выстраивались с вечера и были длиннее очередей за перестроечными органами печати «Искорка» и «Партградские новости». Наконец, открылся клуб «Интимных встреч». О нем на Западе писали, что он возродил лучшие бордельные традиции, соединив их с достижениями мировой сексоинженерии.
Мафия приобрела огромную силу и вступила в конкурентную борьбу с туалетным концерном. Последний создал для самозащиты свою вооруженную охрану. Начались битвы, какие партградцы ранее видели лишь в американских фильмах о старом Чикаго. Ни одной ночи не проходило без перестрелки.
Начали похищать людей и требовать выкуп. Результат оказался обескураживающим: родственники похищенных, как правило, готовы были приплатить от себя, лишь бы похитители не отпускали похищенных. И этот вид преступности не привился. Начались также ограбления банков, магазинов и складов. Но и тут прочной традиции не сложилось: инфляция лишила деньги соблазна, а в магазинах и складах нечего было взять, их обчистили жулики старого образца.
Не привились в Партграде и захватывающие дух погони на автомашинах. Частные автомашины оставались еще труднодоступными. Их владельцы предпочитали прятать в гаражах и сараях по целому ряду причин: с бензином трудности, запасных частей нет, жаль дорогую вещь портить. Да и улицы в городе перерыты, особенно не разгонишься. Так что если тут и случались погони, то главным образом на четвереньках. Об одной такой погоне писали в газетах. На подпольном самогонном заводе изобрели новый напиток «горбачуху», одной капли которого хватило бы отравить средний европейский город. Милиция получила задание захватить самогонщиков живьем, чтобы раскрыть секрет напитка. Дыхнув паров «горбачухи», милиционеры потеряли способность передвигаться на ногах и должны были гнаться за уползавшими самогонщиками на четвереньках.
Нет худа без добра
Прогресс преступности имел, однако, и положительные последствия. Поскольку из-за «дрэка» снижался аппетит, люди стали меньше есть, и это стало одним из источников улучшения продовольственного положения области, Не выдержав конкуренции с мафией, разорились подпольные миллионеры старого образца. Потерпел финансовый крах и Гробыка. В материальном отношении он пал
