благодаря Элане, Тэлли знала, как влияет экзальтация на человеческие поступки.
– Больше всего моему племяннику нужна стабильность, – предупредила она.
Поскольку это не произвело впечатления на Джи Ди Тернера, добавила:
– Я об этом читала.
– Послушайте, я вижу, вы – из тех, кто идет по жизни со сводом правил, с картой мира, аптечкой и парашютом. Но хоть иногда надо позволить себе менять планы по пути!
Тэлли призвала все свое мужество и выпалила:
– Я считаю своим долгом создать для Джеда нормальную, здоровую, счастливую семью. Это значит – мать и отец. Вместе.
Сама мысль о себе в роли матери и о нем в роли отца, причем вместе, заставила ее покраснеть уже целиком – вслед за ушами, носом и шеей. Но Джи Ди, казалось, не заметил этого.
– Джед, – повторил он, как бы пробуя имя на вкус.
А потом смысл ее слов дошел до него. Рот его открылся, потом захлопнулся. Мужчина с надеждой посмотрел на дверь, но затем глубоко вздохнул и спокойно встретил ее пристальный взгляд.
– Я – его отец, но это не меняет моего отношения к женитьбе. И не изменит.
– Быть отцом – не только биологическая функция, и я вам женитьбу не предлагала. Фу! Если это произойдет, то я уже сделала свой выбор.
Это «Фу!» заставило его сощурить глаза и придвинуться к ней ближе. Они почти касались друг друга. Джи Ди заметил кольцо.
– Вы про того, кто подарил вам кольцо?
– Да, – подтвердила она. – Герберт подарил мне кольцо.
– Герберт, – повторил он медленно. – И каким же должен быть отец моего сына?
– Безусловно, надежным человеком. Добрым и внимательным к другим. Тактичным. Аккуратным.
Джи Ди презрительно скривил рот. Она продолжила:
– Он не должен выбегать на крыльцо в одном полотенце. И целовать совершенно незнакомых людей. И, наконец, держать детали автомобильного двигателя на кухонном столе.
Он наклонился еще ниже. Положил руку ей на затылок. Глаза его гневно сверкали, но, когда их губы соприкоснулись, гнев испарился.
Его губы были теплыми и чувственными, сладкими на вкус, словно родниковая вода. Он ждал, что она ответит на поцелуй, и, в конце концов, дождался. Джи Ди был уверен в своей притягательности. И не без оснований.
Ее сердце билось так сильно, что она прислонилась к стене, чтобы не упасть.
– Ну вот, – сказал он, – я дисквалифицировал себя окончательно и не подхожу для вашего семейного плана, который, между прочим, считаю идиотским. Бедный ребенок! Будет, стало быть, расти в доме, похожем на образцовую школу, основанную на принципах чистоты и аккуратности. Жизнь, напрочь лишенная приключений.
Теперь была его очередь сказать «Фу».
– У Джеда будет прекрасная жизнь! – возразила Тэлли.
– С Гербертом. Его кроссовки вы тоже чистите?
– То, что я чищу кроссовки, не значит, что у меня дурной характер!
– А то, что у меня двигатель на столе, – значит?
Джи Ди опять посмотрел на ее губы. Даже взгляда было достаточно, чтобы она задрожала.
– Настоящий мужчина заставит вас забыть о порядке на кухне.
– Но это будете не вы! Вы – самый несносный человек в мире!
– Лучше начинайте привыкать ко мне, потому что, похоже, наши пути еще долго будут пересекаться.
Она поняла, что он прав. Теперь Джи Ди стал частью ее жизни. И останется, судя по его лицу, до тех пор, пока и Джед будет частью ее жизни. А это – навсегда.
– Пойдемте, – сказал он, взглянув на часы.
Ей захотелось броситься на него с кулаками.
Неужели он считает, будто она чистит эти чертовы белые кроссовки? Вот еще! Она их просто стирает в машине!
Но так нельзя. Тэлли неловко перетащила свой чемодан в ванную, сняла ночную рубашку и оделась. Как жалки ее старания выглядеть красивой!
Джи Ди зашвырнул ее чемодан в кузов грузовика.
– Вы расплатились? – (Она кивнула.) – Можете оставить машину на моей стоянке, – предложил он. – А то старина Руфус будет гадать, почему она все еще здесь, а вас нет.
– Но мне машина нужна дома.
– Может быть, заберем Джеда и вернемся? Я хочу, чтобы он пожил у меня.
