Пришлось пойти на крайние меры и напомнить себе о том, что сейчас Ричард нуждается в ее поддержке больше, чем когда бы то ни было, и он, как старший брат и просто порядочный человек, не имеет никакого морального права вмешиваться в их отношения, даже в том случае, если они решат опять пожениться! Подействовало.
Заказав себе молотый кофе, кекс и рогалик с маком, они сели за самый неприметный столик в углу и стали ждать, по-прежнему храня гнетущее молчание. Талбот не выдержал первым.
– Ты выглядишь уставшей. Плохо спала ночью? – участливо спросил он, заглядывая в ее сверкающие лихорадочным блеском глаза.
– Честно говоря, я на грани нервного истощения… – Пока подавали кофе и еще теплую выпечку, Элизабет молчала. – Сказать, что последние дни были крайне напряженными, значит не сказать ничего. Боже, как я устала! И физически, и эмоционально… Да и ты, похоже, далеко не в лучшей форме.
– Так и есть, – неохотно признался он. Испытывать те же чувства, что и она, было для Талбота настоящей пыткой: ведь он начинал понимать, насколько они с Элизабет подходят друг другу. Как человек рациональный, он никогда всерьез не задумывался о том, что на свете существуют две половинки одной души, которые очень долго – порой всю жизнь – ищут друг друга, а когда находят, их уже ничто не может удержать от стремительного слияния. После нескольких неудачных романов Талбот перестал верить в любовь, но она, как оказалось, и не покидала его, до поры до времени затаившись в укромном уголке разбитого сердца. И вот когда он наконец-то познал это неповторимое, простое и в то же время бесконечно удивительное в своем многообразии чувство рядом с Элизабет, неумолимые обстоятельства спешат разлучить их, не оставив в утешение ни малейшей надежды на счастливую совместную жизнь. Талбота не покидало тоскливое ощущение, что он, не успев найти, потерял что-то очень важное…
– Сегодня утром, перед операцией, Ричард поразил меня абсолютным спокойствием и выдержкой, – с улыбкой заметила она, откусывая кусочек рогалика и запивая его ароматным обжигающим напитком. – Отнюдь не каждому человеку под силу быстро измениться к лучшему!
– Похоже, мы с тобой его недооценивали…
– Еще месяц назад я бы ни за что не согласилась с таким обличающим заявлением, а сегодня охотно признаю свою ошибку.
– Кроме того, ему предстоят грандиозные перемены в жизни…
– Да? И какие же? – насторожилась Элизабет: интонация мгновенно подсказала ей, что под скупыми словами он подразумевает нечто большее, чем говорит.
– Вчера вечером я позвонил ему на мобильный, и мы долго болтали… Короче говоря, Ричард попросил уволить его из «Маккарти Индастрис».
– Неужели?! И чем он планирует заниматься?
– Честно говоря, сейчас он пребывает в поиске. – Талбот доел кекс и допил кофе. – Но, думаю, совсем скоро мой непутевый брат возьмется за ум и поступит в какой-нибудь институт.
– Я в шоке! Ричард работал в вашей семейной компании с тех самых пор, как мы поженились. За девять лет он ни словом не обмолвился о том, что его это не устраивает, а потом вдруг взял и уволился…
– И тем не менее факт остается фактом. По его словам, коллеги всегда видели в нем лишь брата сурового босса, жутко надоедая ему бесконечными просьбами пополам с неприкрытой лестью. А еще… Ричард хочет переехать в свой собственный дом, представляешь?
– Удивительно, как мало мы его знали! – заметила Элизабет и вдруг тихо засмеялась.
– И что же в этом смешного? – нахмурился Талбот.
– Ну нет, Талбот Маккарти, отныне ты никогда не смутишь меня своим холодным самоуверенным тоном! Теперь-то я поняла, насколько мы с тобой похожи. Посуди сам: когда все идет хорошо, мы готовы приписать личные заслуги кому угодно, а если случается беда, виним только себя… – Он хотел было возразить, но она жестом попросила его помолчать: – Не надо ничего говорить. Просто прими себя таким, каков ты есть. Ты замечательный брат, Талбот! Мы оба сделали все возможное и невозможное для благополучия дорогих нам людей, и теперь настало время дать им чуть больше свободы, чтобы они могли построить свою собственную жизнь…
Слушая ее, он с восторгом и ужасом ловил себя на мысли, что Элизабет практически слово в слово повторяет его собственные размышления на эту тему, а значит, если бы судьба распорядилась иначе, они вполне могли бы стать единым целым – идеальными супругами, предугадывающими мысли и желания друг друга с первого взгляда.
Не в силах оставаться с ней в одном помещении, Талбот стремительно встал из-за стола. Ему казалось, что еще немного – и он начнет объясняться ей в любви, неосторожными словами погубив счастливое будущее любимого брата: ведь он сам – своими глазами! – видел, как Элизабет и Ричард нежно обнимались в гостиной накануне их отъезда в Канзас-сити…
– Куда ты? – удивленно, чуть испуганно поинтересовалась она, тоже поднимаясь.
– Пойду прогуляюсь. Это ожидание убивает меня! – сухо процедил он сквозь зубы и, не оборачиваясь, поспешил прочь из кафетерия.
Элизабет проводила его взглядом и в полном изнеможении откинулась на спинку стула, с грустью размышляя о том, сколько раз ей еще предстоит молча наблюдать, как он уходит от нее. А ведь она почти рассказала Талботу о своей любви: пылкие слова были готовы вот-вот сорваться с ее губ…
Доев рогалик и поставив пустую чашку на блюдце, она поспешила обратно в приемную. Талбота там не оказалось. Взглянув на часы, Элизабет поняла, что до конца операции осталось два часа ожидания, беспокойства и молитв…
Вот кто-то заглянул в приемную, а она продолжала неподвижно сидеть на диване, глядя прямо перед собой. Вернулся Талбот и стал расхаживать туда-сюда, нервно поглядывая на часы.
Взгляд его темно-карих глаз стал незнакомым – чужим, отстраненным. А может, это ее сердце закрылось, не найдя отклика на разгоревшееся в нем чувство страстной любви? Иметь рядом надежное мужское плечо, на которое всегда можно опереться, – вот о чем она всегда мечтала, но, увы, ее верными спутниками стали необъяснимая тоска и безграничное одиночество, и даже ликование и трепет, поселявшиеся в груди при одном взгляде на Талбота, мало что меняли в ее жизни…
Прошло пять часов, но врач почему-то не спешил к ним с хорошими новостями. В надежде скрыться от пугающего чувства неопределенности, Элизабет отправилась в небольшую часовню, что находилась на территории больницы. К счастью, там никого не оказалось. Мерцающий теплый свет зажженных свечей успокаивал ее метущуюся душу. Сев на ближайшую скамью, Элизабет перекрестилась и прочла молитву. Перестав подчиняться разуму, мысли ее потекли плавно и размеренно…
Да, они с Талботом удивительно похожи: оба – сильные и независимые натуры, ставящие долг превыше всего. Но, к сожалению, им не суждено быть вместе, потому что их связывает лишь плотское влечение… По крайней мере, Талбот в этом абсолютно уверен. А секс и любовь – понятия несовместимые (в возвышенной духовной сфере жизни). Ричард поправится. В конце концов, он у нее в долгу и просто обязан выздороветь! Их сыну нельзя потерять любящего отца!
От размышлений ее отвлек знакомый запах – одеколон Талбота. И вот он уже опустился рядом с ней на скамью. Элизабет оцепенела, не зная, как поступить – то ли сесть подальше, то ли, наоборот, прижаться к нему всем телом. Но он понял ее испуг иначе:
– Увы, пока никаких новостей… Знаешь, я не представляю свою жизнь без него. Ричард заставляет меня смеяться и плакать, а иногда, честное слово, я едва сдерживаюсь, чтобы не отлупить его как пятилетнего мальчишку!
Элизабет ничего не ответила: бывают ситуации, когда тишина важнее любых высокопарных слов. Неизвестно, сколько времени они просидели вот так, рядом, вознося страстные молитвы об успешном исходе операции…
Доктор Брешнан, нейрохирург, нашел их здесь. Его бледное, покрытое испариной лицо выдавало невероятную усталость, но черные глаза горели торжеством.
– Поздравляю! Операция прошла успешно! – радостно сообщил он. – Теперь, когда опухоль извлечена, мы проведем курс химиотерапии, чтобы предотвратить повторное хирургическое вмешательство.
– Слава Богу! – выдохнул Талбот, поднимая сияющие глаза к небу.
– Мы можем его увидеть?
– Еще не время, миссис Маккарти, – мягко возразил врач. – Прошу, подождите немного. Как только
